Из чего делают самые изысканные ароматы: Звериная парфюмерия
Получайте на почту один раз в сутки одну самую читаемую статью. Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте.
Парфюмерия — это настоящее искусство. Своё начало оно берёт ещё в Древнем мире. Впервые искусство создания духов начали использовать в Месопотамии и Египте. Позже оно распространилось повсеместно.
Для изготовления ароматов использовали вещества, добытые из организмов животных. Практически все они имеют ужасный натуральный запах. Опытные парфюмеры разбавляли их, подвергали различным химическим преобразованиям. После всех этих процедур эти вещества превращались в абсолютно незаменимые материалы. Они незаменимы в производстве духов и их иногда невероятно сложно добыть. Чем сложнее это было сделать, тем больше они ценились. Соответственно, усерднее шла охота за животными, которые служили источником драгоценного сырья. Сегодня многие из них можно создать синтетическим путём. Только всё равно несравнимо дороже ценится именно натуральный продукт.
Мускус
Мускус ценился парфюмерами всегда. Ещё в древние времена открыли его удивительные свойства. Несмотря на то, что это невероятное пахучее вещество, обладает очень резким пряным запахом, оно способно облагородить абсолютно любой аромат. Благодаря своему умению связать все ноты аромата в единую композицию. В отличие от спиртовой основы, мускус не позволяет летучим веществам быстро испаряться, поэтому аромат духов держится долго и раскрывается постепенно. Это одно из наиболее ценных составных частей духов. Добывают его из желез мускусного оленя — кабарги. Чаще всего это животное встречается в Гималаях. Душистое вещество служит самцу кабарги для привлечения самок.
Приятным запах мускуса нельзя назвать даже с натяжкой. Его сложно вынести. Когда охотники извлекали мускусные железы у загнанного ими оленя, они зажимали себе рот и нос. Сила этого запаха такова, что могло случиться смертельное кровоизлияние. Конечно, охотников это не останавливало, ведь мускус невероятно дорогое вещество. Ради этого каждый год олени истреблялись тысячами. Ради 30 грамм действующего вещества нужно было добыть три килограмма мускуса, а это сотня убитых оленей.
Конечно, люди всегда пытались синтезировать это драгоценное вещество. Когда это наконец удалось учёным — это стало сенсацией. Сейчас его активно применяют в парфюмерии. Но настоящий эксперт всегда сможет отличить по запаху естественный мускус от искусственного. Несмотря на столь большое количество заменителей, доступных сегодня, естественный мускус продолжает невероятно высоко цениться у парфюмеров. Так как наука и современные технологии не стоят на месте, человечество научилась не только синтезировать это ценное вещество, но и добывать его, не убивая животное. Их обычно отлавливают, усыпляют и безболезненно отбирают секрет их желез. После этого животное выпускают на волю. Любители парфюмерии могут быть уверены — при создании вашего любимого аромата ни одно животное не пострадало!
Цибет
Цибет, или цибетин — это особое вещество, которое выделяет железа некоторых видов циветт. Это относительно небольшие животные из семейства виверровых, похожие по своему облику на кошек или куниц. Обитают они в Северо-восточной Африке, Индии и Иране.
Цибетин — это густая светло-жёлтая жидкость. Запах его не просто неприятен, он отвратителен. На воздухе это вещество становится ещё гуще и меняет цвет, становится более тёмным. Своим характерным запахом цибет в значительной степени обязан содержащемуся в нём веществу цибетону. Оно имеет ярко выраженный запах мускуса. Парфюмеры добавляют его к некоторым весьма дорогим сортам духов. Это доводит ароматную композицию до совершенства. Для добычи цибета животных отлавливают и держат в неволе. Каждую неделю содержимое их желез извлекают. За один раз самец может дать около десяти грамм ценного вещества. Натуральный цибет необычайно дорогое удовольствие. Чаще в парфюмерии используют его различные синтетические заменители.
Мускус ондатры
В парфюмерии весьма распространено применение вещества, которое выделяет мускусная крыса, или ондатра. Его тоже выделяют только самцы этих животных. Мускус содержат их железы. Добывают его обычно у мёртвых животных. По своему составу это пахучее вещество близко к цибетону. Отличается оно только своим мизерным количеством. Применяют мускус ондатры при изготовлении самых тонких духов. Он придаёт им особую стойкость.
Бобровая струя
Бобровую струю добывают из парных желез внутренней секреции, которые есть у бобров обоих полов. Некоторые ценители утверждают, что наибольшая концентрация полезных компонентов в органах этих зверьков наблюдается в период их спаривания.
Добыча бобровой струи сопряжена с немалыми трудностями. Для этого сначала нужно найти и изучить место, где обитают эти животные. Потом, для того, чтобы добыть это вещество мало знать где в теле животного находится бобровая струя. Нужно соблюсти необходимую технологию. Специалисты говорят, что если животное мучилось перед смертью или его тушку долго хранили, то качество сырья будет очень низким. Самое ценное вещество можно получить лишь тогда, когда зверёк погиб моментально, не успев понять, что происходит. Содержимое желез нужно очистить тоже сразу, иначе продукт приобретёт характерный запах гнили.
Больше всего эксперты ценят сибирских бобров. Запах их струи ближе всего к аромату кожи. Поэтому это вещество стоит дороже канадских и прибалтийских аналогов. Бобровая струя придает духам особо пряный, «восточный» аромат.
Амбра
Мифов про амбру человечество придумало даже больше, чем про мускус. Это вещество служит очень мощным фиксатором запаха. Оно тоже, как нетрудно догадаться, имеет животное происхождение. Эту воскообразную массу добывают из брюшной полости кашалотов. Запах этого вещества тоже не особо приятный. Он напоминает смесь запахов сушёных водорослей, моря, дерева, свежевспаханной земли, тонкого табака и лёгкого мускуса.
Амбра — это невероятно редкое и чрезвычайно дорогое сырьё. Сегодня встретить её в составе духов практически нереально. Аромат каждого кусочка абсолютно индивидуален. Из-за этого этот компонент не подходит для массового производства. «Ароматные камни» являются весьма востребованными в арабских странах и у независимых парфюмеров, работающих только с натуральным сырьём.
Существует масса синтетических заменителей амбры. Все они обладают постоянством химического состава и чрезвычайной интенсивностью запаха. Этого нет у натуральной амбры, ведь она — невероятно капризное вещество. Тонкие духи не могут обойтись без амбры.
Все сведения люди, со времён изобретения письма, привыкли доверять книгам. Многие знания человечество сохранило лишь благодаря этому. В том числе об ароматах и искусстве создания духов. Прочтите о том, какие тайны хранят 8 легендарных билиотек: интересные факты о мировых кладовых мудрости.
Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми:
Источник
Сад изящных слов: духи с запахом навоза и древесных корней
Чему парфюмеры посвящают аромат? Ну или кому? Маме, бабушке, вечной женственности ну или вымышленному любовнику. А вот Алессандро Гуалтиери — саду своего деда. Причем не аромат, а целый бренд.
Концепция Orto Parisi простая — посвящение детству, саду, в котором Алессандро провел много времени, наблюдая за тем, как его дедушка возделывает землю. Поначалу звучит приторно, но кто же знал, что его сад — это не розы-мимозы, а навоз, комья слипшегося чернозема и жухлая трава?
Знакомиться с линейкой лучше в несколько заходов. Каждый аромат вбирает в себя множество нюансов, поэтому от флеш-затеста всего бренда у вас закружится голова, а цикады, ночные цветы, шум моря и лишайники сольются в какофонию. Вот мой выбор для первой прогулки по саду.
Самая понятная отсылка — зелень укромных уголков, в которых прячешься от полуденного зноя. Вечно холодные теневые стороны деревьев, чуть жухлая от июльской жары трава и шорты, перепачканные землей и не отстирывающейся зеленью. А в самом сердце — шум ветра в кронах старых яблонь, для которых ты — смешной и маленький.
Долгожданная прогулка к морю. Морю не такому, как на пожелтевших открытках, а настоящему — с бурой пеной, водорослями и строптивым нравом. В Megamare спрятан запах порывистого ветра, который топорщит выгоревшие волосы, сырой запах пляжа, его песка и камней, покрытых солью, и где-то на границе восприятия — сетей и табака из старой трубки рыбака.
Смесь кожуры и бергамота — понятная, но волнующая. Это про то лето, когда ты уже не ребенок, а нескладный подросток, который только пытается понять свое тело и сексуальность. Бергамот дает горькое прощание с детством, а мускус — принятие себя и того, что девчонка за забором уже не только напарница по улиточным гонкам.
Сложная звезда коллекции. Посвящение плодородной земле и силе крестьянских узловатых рук. Смесь гранатового вина, грязи и корней дерева, которые невероятно напоминают эти самые крестьянские руки. Пахнет сногсшибательно во всех смыслах, а крышку венчает вулканическая лава как напоминание о том, что не всякая сила подвластна человеку.
Долгожданная ночь, спустившаяся на сад, поглотила солнце своими устами. Все еще душно и влажно, но природа начинает жить по иным законам, законам ночи. Все знакомое стало таинственным, все шорохи заставляют тебя держать ухо востро. Будь спокоен, когда ты пахнешь Boccanera — ты принадлежишь этому миру теплой ночи, наполненной густой сладостью цветов.
Специально для читателей Flacon Magazine до 14 марта 2021 года в интернет-магазине РИВ ГОШ действует скидка 1000 рублей по промокоду THENOSE . Акция распространяется только на ароматы брендов Nasomatto и Orto Parisi. Скидка суммируется с бонусами «Золотой карты» РИВ ГОШ.
Источник
Новая вонь: духи с запахом гнили, спермы и навоза
Гнилостные лилии, хлевный уд, запахи коровьего навоза, крови и спермы — too much или движение парфюмерии в сторону искусства? Пронюхала Ксения Голованова .
Аморфофаллус титанический, он же трупный цветок, мощно пахнет тухлой рыбой, нечистотами и гниющим мясом. C помощью запаха растение успешно привлекает опылителей — падальных мух и жуков-мертвоедов. Впрочем, так же охотно на цветочную вонь слетаются люди: всякий раз, когда аморфофаллус зацветает в Нью-Йоркском ботаническом саду, перед теплицей выстраиваются колоссальные очереди. Штатные ботаники боготворят своих вонючек — охотятся за их клубнями на аукционах, дают им имена (в Чикагском ботсаду, например, обитает «титаническая» Элис), всячески выхаживают случайно попавшие в руки экземпляры. Это можно понять: в естественной среде — на острове Суматра в Индонезии, изувеченном грубым сельским хозяйством, — трупные цветки уже почти не встречаются и сегодня в основном живут в питомниках. Но что находят в вонючках обычные люди?
Dolls
Moth and Rabbit
Духи парфюмера Марка Бакстона, посвященные великим «Куклам» Такэси Китано, действительно пахнут куклой. Или, скорее, пупсом — его сладкой резиновой макушкой. Приятно искусственный, очень необычный запах.
Charogne
Etat Libre d’Orange
С французского название аромата переводится как «падаль, тухлятина, мертвечина» — хороший челлендж для парфюмерных консультантов, которым нужно как-то продавать эти духи. Тех, кто купит, ждет испытание похлеще — гнилостные лилии в облаке нафталина.
Ответ на этот вопрос знают психологи. Нашу удивительную тягу к вещам, которые причиняют дискомфорт, они называют «доброкачественным мазохизмом» и объясняют ее потребностью в сильных ощущениях. Последние мы получаем во время болезненного массажа, когда давимся огненным чили в ресторане сычуаньской кухни, за просмотром хоррора в кинотеатре и даже в собственной спальне — занимаясь жестким сексом. В эти моменты, считает исследователь вопроса Пол Розин, профессор психологии в Пенсильванском университете, наш мозг сталкивается с интересным парадоксом. С одной стороны, тело посылает ему четкие сигналы об опасности: жжется, больно, страшно! С другой — все тот же мозг, анализируя ситуацию, понимает, что опасность мнимая и не вызовет серьезных травм. И где-то на стыке этих противоположных друг другу вещей рождается глубокое чувство облегчения, очень приятное. «Щекочущее», как пишет Розин.
Хороший пример доброкачественного мазохизма в действии — наш интерес к «странной» пище и запахам. Взять хотя бы модную сегодня горечь — темный шоколад, рукколу, кейл. «По идее, все вышеперечисленное не должно нам нравиться: способность чувствовать горечь и неприязнь к ней — защитный механизм от токсинов в еде, который появился в ходе эволюции», — говорит Ирина Жегулина, врач-генетик, руководитель центра геномной медицины в EMC. Действительно, младенцы, не успевшие распробовать передовую кухню XXI века и стать «доброкачественными мазохистами», на горькое реагируют мгновенно и строго отрицательно. Похожая история с запахами: именно обоняние подсказывает нам, что не надо есть тухлого бизона или пить болотную воду, и наша способность отличать «плохие» запахи от «хороших» — врожденная (с небольшими поправками на культурные особенности).
1805 Tonnerre
Еще Гиппократ сформулировал миазматическую теорию болезней, согласно которой именно странные и неприятные запахи — миазмы — вызывали у людей недомогания. Человека, пахнущего «1805» — кровью, солью и чем-то горелым, — не пустил бы на порог ни один просвещенный древний грек.
#602 Here Piggy
CB I Hate Perfume
А вот и старая добрая сперма, впервые парфюмерно увековеченная в Secretions Magnifiques французов Etat Libre d’Orange. Парфюмер Кристофер Брозиус сводит ее характерный сыровато-грибной запах с кожей и латексом — в качестве оммажа Gay Pride 2015 года.
Но что происходит сегодня, в эпоху холодильников и доступной еды, когда главная функция обоняния — не дать нам чем-нибудь отравиться — постепенно становится ненужной? На первый план выходит другая — гедонистическая: теперь мы нюхаем в основном для удовольствия. И временами щекочем себе нервы с помощью всякой экспериментальной вони — дуриана, плесневелых сыров, кимчи и тухлой исландской акулы. В ту же копилку можно отправить копи-лювак — кофе, прошедший весь пищеварительный тракт виверры, вина «с тонкими тонами подлеска» (читай: гнили) и некоторые духи. Особенно духи: так же как в коктейльные карты возвращаются биттеры и горькие дижестивы, а в ресторанные меню — ферментированные продукты, вышибающие слезу своим ароматом, в парфюмерию приходит странное.
Запахи крови и спермы, стоячей воды и разрытой могилы, свежего коровьего навоза и дохлой лисы из «Антихриста» — все это легитимно, все это водится в заповедных кущах современной ниши.
Cамый, вероятно, странный аромат «зоологических» канадцев, подаривших нам, на минуточку, фекальнейший Hyrax («Даман») и загробную Bat («Летучую мышь»). Пахнет додо, или маврикийский дронт, самым настоящим курятником — если бы тот построили в тропических джунглях.
No. 6 Brume Radieuse
«Здесь есть шикарная жижа», — говорит один крестьянин другому в «Монти Пайтоне и священном Граале», роясь в зловонной яме. Где-то на дне, вероятно, лежит флакон Brume Radieuse — исключи-тельно фекальный, хлевный уд с фруктовым молоком,
вмешанным в грязь.
Новая вонь нравится не всем — те, кто в душистом тяготеет к гармонии и плавному скольжению, жалуются на угловатость сегодняшних духов и видят в навозе и сперме пустую провокацию. Другие находят что-то иное, например долгожданное движение парфюмерии в сторону искусства, которым она так хочет быть. Ей приходится сложно: хорошее кино может быть отвратительным, хорошая музыка — атональной, хорошая картина — мерзкой, как у Фрэнсиса Бэкона. Но духи — это еще и потребительский товар. Человек, который ими пользуется, ждет понятных вещей: чтобы приятно пахли, чтобы люди не отшатывались в общественном транспорте, а кредитный инспектор, скорчив гримасу, не указывал на дверь. Быть приятной — вот главное ограничение парфюмерии как художественной формы. И если навоз и сперма — ее первые шаги на пути к свободе, пусть будет так.
Источник