Обезлесение: определение, темпы, борьба и вред
Леса являются одними из самых важных природных ресурсов на нашей планете. Они представляют собой естественную и сложную экосистему, которая поддерживает огромный диапазон форм жизни. Леса являются природным чудом, и к сожалению многими воспринимаются, как что-то само собой разумеющееся.
Значение лесов
Леса и биологическое разнообразие являются чрезвычайно важными. Чем богаче биоразнообразие, тем больше возможностей у человечества для медицинских открытий, экономического развития и адаптивных ответов на такие экологические проблемы, такие как изменения климата.
Ниже приведены некоторые примеры значения лесов:
Среда обитания и биоразнообразие
Леса служат домом (средой обитания) для миллионов животных и растений, которые являются частью пищевых цепей. Все эти представители флоры и фауны называются биоразнообразием, а взаимодействие друг с другом и с их физической средой называемой экосистемой. Здоровые экосистемы могут лучше противостоять и восстанавливаться после различных стихийных бедствий, таких как наводнения и пожары.
Экономические преимущества
Леса имеют для нас огромное экономическое значение. Например, плантационные леса предоставляют людям древесину, которые экспортируется и используется во всех частях мира. Они также предоставляют туристический доход местным жителям.
Контроль климата
Климат-контроль и очищение атмосферы являются ключевыми факторами для человеческого существования. Деревья и почвы помогают регулировать атмосферные температуры в процессе, называемом эвапотранспирацией и стабилизировать климат. Кроме того, деревья обогащают атмосферу, поглощая вредные газы (например, CO2 и другие парниковые газы) и производя кислород в процессе фотосинтеза.
Обезлесение 
Обезлесение – это растущая глобальная проблема с далеко идущими экологическими и экономическими последствиями. При этом некоторые из последствий человечество сможет полностью прочувствовать, когда станет уже слишком поздно, чтобы их предотвращать. Но что такое обезлесение и почему это такая серьезная проблема?
Причины
Обезлесение относится к утрате или уничтожению естественных лесов, в первую очередь, из-за человеческой деятельности, такой как: неконтролируемая вырубка деревьев; сжигание лесов для использования земель в сельском хозяйстве (включая выращивание с.-х. культур и выпас скота); добыча полезных ископаемых; строительство плотин; увеличение площади городов или др.
Однако не все виды обезлесения являются преднамеренными. Оно может быть обусловлено природными процессами (включая лесные пожары, извержения вулканов, наводнения, оползни и др.) и человеческими интересами. Например, пожары сжигают большие участки лесных ресурсов каждый год, и хотя огонь является естественной частью жизненного цикла леса, выпас скота после пожара может препятствовать росту молодых деревьев.
Темпы обезлесения
Леса, как и ранее покрывают более 26 % суши нашей планеты. Однако ежегодно, порядка 13 млн гектар леса превращаются в сельскохозяйственные земли или очищаются для использования в других целях.
Из этой цифры, около 6 млн гектар являются “девственными” лесами, которые определяются как леса, где нет четко видимых признаков деятельности человека и где экологические процессы не сильно нарушены.
Программы лесовосстановления, а также естественное расширение лесов привели к замедлению темпов обезлесения. Несмотря на это, около 7,3 млн га лесных ресурсов теряются каждый год.
Лесные ресурсы Азии и Южной Америки, особенно уязвимы и сталкиваются с большим количеством угроз. При нынешних темпах обезлесения, тропические леса могут быть уничтожены как функционирующие экосистемы менее чем за столетие.
Прибрежные тропические леса Западной Африки уменьшились почти на 90 %, а обезлесение в Южной Азии было почти таким же серьезным. Две трети низменных тропических лесов в Центральной Америке преобразованы в пастбища с 1950 года, и 40 % площади всех тропических лесов полностью утеряны. Мадагаскар лишился 90 % своих лесных ресурсов, а Бразилия столкнулась с исчезновением более 90 % Атлантического леса. Несколько стран объявили обезлесение чрезвычайной ситуацией.
Последствия обезлесение
Проблема обезлесение приводит к следующим экологическим и экономическим последствиям:
- Потеря биологического разнообразия. По оценкам ученых, около 80% биоразнообразия Земли, включая те виды, которые еще не обнаружены, живут в тропических дождевых лесах. Обезлесение в этих регионах уничтожает среду обитания организмов, разрушает экосистемы и приводит к потенциальному исчезновению многих видов, включая незаменимые виды, использующиеся для изготовления лекарств.
- Изменения климата. Обезлесение также способствует глобальному потеплению, а в тропических лесах сосредоточено около 20 % всех парниковых газов, которые могут быть высвобождены в атмосферу и привести к экологическим и экономические последствиям во всем мире. Хотя некоторые люди и организации могут получать финансовую выгоду от вырубки лесов, эти кратковременные блага не могут компенсировать отрицательные и долгосрочные экономические потери.
- Экономические убытки. На Конференции по биологическому разнообразию 2008 года в Бонне, Германия, ученые, экономисты и другие эксперты пришли к выводу, что обезлесение и повреждение других экологических систем могут снизить уровень жизни людей вдвое и сократить глобальный валовой внутренний продукт (ВВП) примерно на 7 %. Лесные продукты и связанные с ними виды деятельности ежегодно покрывают глобальный ВВП на сумму около 600 млрд долларов США.
- Водный цикл. Деревья важны для круговорота воды в природе. Они поглощают осадки и производят водяной пар, который высвобождается в атмосферу. Деревья также уменьшают загрязнение воды.
- Эрозия почвы. Корни деревьев закрепляют почву, а без них может происходить выветривание или вымывание плодородного слоя земли, что ухудшает рост растений. Ученые считают, что третья часть лесных ресурсов была преобразована в пашню, начиная с 1960 года.
- Качество жизни. Эрозия почвы также может привести к проникновению ила в озера, ручьи и другие водные ресурсы. Это может привести к загрязнению пресной воды на определенной территории и способствовать ухудшению здоровья местных жителей.
Борьба с обезлесением
Противоположностью обезлесения является понятие лесовосстановление. Однако следует понимать, что недостаточно решить все серьезные проблемы посадкой новых деревьев. Лесовосстановление подразумевает комплекс действий, которые направлены на:
- Восстановление экосистемных благ, предоставляемых лесами, включая хранение углерода, водный цикл и процесс фотосинтеза;
- Сокращение накопления углекислого газа в атмосфере;
- Восстановление местообитаний дикой природы.
Однако лесовосстановление не сможет полностью устранить весь ущерб. Например, леса не могут поглотить весь углекислый газ, который люди выбрасывают в атмосферу путем сжигания ископаемого топлива. Человечеству по-прежнему необходимо избегать накопления вредных веществ в атмосфере. Лесовосстановление также не поможет исчезновению видов в результате обезлесения. К сожалению, человечество уже до такой степени сократило численность многих видов флоры и фауны, что они уже не смогут восстановиться даже при значительных усилиях.
Лесовосстановление – это не единственный способ борьбы с обезлесением. Существует также замедление обезлесения, которое предусматривает максимальный отказ от пищи животного происхождения и переход на растительную диету. Это могло бы значительно сократить потребность в очистке лесных земель для последующего использования в сельском хозяйстве.
Одним из способов обеспечения мирового спроса на древесину является создание лесных плантаций (лесоразведение). Они способны сократить вырубку естественных лесов в 5-10 раз и обеспечить необходимые потребности человечества, с меньшими экологическими последствиями.
Источник
7. СВЕДЕНИЕ ЛЕСОВ И «ЭКОЛОГИЧЕСКОЕ САМОУБИЙСТВО» СРЕДИЗЕМНОМОРЬЯ: РЕАЛЬНАЯ ПРОБЛЕМА ИЛИ ФАНТОМ? ЭРОЗИЯ В ГАРМОНИИ С ПРИРОДОЙ И ЛОЖНАЯ ИСТОРИЗАЦИЯ
7. СВЕДЕНИЕ ЛЕСОВ И «ЭКОЛОГИЧЕСКОЕ САМОУБИЙСТВО» СРЕДИЗЕМНОМОРЬЯ: РЕАЛЬНАЯ ПРОБЛЕМА ИЛИ ФАНТОМ? ЭРОЗИЯ В ГАРМОНИИ С ПРИРОДОЙ И ЛОЖНАЯ ИСТОРИЗАЦИЯ
С XIX века берега Средиземного моря, столь привлекательные для восторженных туристов, считаются среди людей критического склада примером загубленных ландшафтов, жертвой тысячелетней культуры, которая уничтожила леса, а вместе с ними разорила почвы и нарушила водный баланс. Историк и путешественник Хорст Меншинг упоминает как общеизвестный факт, что здесь под влиянием человека «из доантичного лесного ландшафта сформировался эрозионный ландшафт, равного которому нет на всей планете». Можно говорить о настоящей «экокатастрофе» в «античном Средиземноморье». Джаред Даймонд утверждает, что общества по крайней мере восточного Средиземноморья, как и «плодородный полумесяц» Ближнего Востока, совершили «экологическое самоубийство» (см. примеч. 110). В XIX веке ученый-агроном Карл Фраас (1810–1875), имевший практический опыт рекультивации греческих закарстованных почв, вывел теорию о деградации почв и растительности, идущей с эпохи классической Античности, на уровень господствующего учения. Его охотно подхватили лесолюбивые немецкие националисты: романские страны, как значится в одном популярном изложении (1885), «иссохли, и их народы с ними», но «перед этим уничтожили все леса, последние прибежища свободных сил природы! У нас в Германии все еще довольно много зелени». Немецко-греческий писатель и публицист Иоганн Гаитанидис также считает Грецию «хрестоматийным примером того, насколько разрушительна вырубка леса» (см. примеч. 111). Подобным образом представляют историю своей страны итальянские экологические историки. Почти забыто, что от Античности до XVIII века, от Вергилия до Гёте, писатели восторгались итальянским пейзажем: вся Италия есть один цветущий сад, полный не только плодородных полей, но и плодовых деревьев. Пейзаж ее прекраснее иных, и не в последнюю очередь своим чудесным многообразием! (См. примеч. 112.) Может быть, изменился в первую очередь взгляд на итальянский ландшафт, и изменился настолько, насколько всем лесам стали задавать тон северные высокоствольные хвойные лесонасаждения? Удивительно, как тяжело прояснить подобные центральные вопросы экологической истории!
Цитата из Платоновского «Крития» встречается в литературе по истории окружающей среды настолько часто, что уже навязла в зубах. Речь идет о добрых старых временах, после которых минуло уже 9 тыс. лет. Почвы в горах Аттики были тогда гораздо плодороднее, и было там «много леса», «от которого и сегодня видны отчетливые следы». Отчего исчез лес, Платон не говорит. Имеет ли он ввиду как нечто общеизвестное, что это дело рук человеческих? Дословный текст этого не содержит. Там говорится о «многих разрушительных наводнениях за девять тысяч лет»; они унесли с собой почву – и лес тоже? – так что от Аттики остались ныне «как бы только кости изможденного тела» (см. примеч. 113).
Но постоянное обращение к пассажу Платона объясняется тем, что в известной нам античной литературе нет других столь выразительных жалоб, где были бы ссылки на связь между сведением леса и закарстованием. В отличие от Нового времени с его «лесными» жалобами, письменное наследие Античности не богато тревожными сигналами по поводу вырубок леса, хотя деревья и тогда ценились высоко. Одно из немногих указаний на масштабные вырубки лесов принадлежит Эратосфену и сохранено Страбоном[137]. Эратосфен говорит о том, что равнины Кипра прежде были покрыты густыми лесами, но затем эти леса поредели, потому что в дереве нуждались плавильные заводы и судостроение. Однако главная мысль этого текста другая: «Хотя здесь потребляли невероятные массы дерева, но никоим образом и никаким человеческим изобретением лес не мог быть сведен полностью». Еще на исходе Античности Аммиан Марцеллин писал, что Кипр может построить за счет собственных ресурсов целое торговое судно. Видимо, не многие греческие острова в то время были в состоянии это сделать, так что здесь видны признаки благополучия высокоствольных лесов (см. примеч. 114). Британский историк Рассел Мейгс (1902–1989), автор наиболее фундаментального исследования о «деревьях и лесах» античного Средиземноморья, придерживался мнения, что, каковы бы ни были площади лесов в античный период (точных сведений о них у нас нет), но в соответствии с потребностями людей того времени леса им должно было хватить до конца Античности. Он имел в виду, что сцену античной истории нужно представлять себе куда более лесистой, чем современные ландшафты (см. примеч. 115). Если это так, то вопрос о сведении лесов смещается ближе к сегодняшнему дню.
Но может быть, проблемы вообще нет? Бродель, настолько очарованный, по его собственному признанию, «величественной неподвижностью» Средиземного моря, что «долговременность» (longue duree) описанных им форм жизни граничит с безвременьем, склонен видеть за текстами источников вечно неизменный или почти неизменный ландшафт Средиземноморья, где доход с земли всегда был довольно скудным по сравнению с более тучными северными регионами (см. примеч. 116).
Гораздо более резко критикует «теорию разоренного ландшафта» английский историк леса Оливер Рекхем, проводивший исследования на Крите. Он подвергает сомнению все расхожие толкования. Средиземноморский ландшафт вовсе не везде так экологически неустойчив, как принято считать с давних пор: Крит, например, зарекомендовал себя в целом довольно крепким. Турист имеет полное право радоваться пейзажу: ландшафт, который его окружает, за исключением вмешательств самого последнего времени, вовсе не изуродован, он такой, каким был с незапамятных времен. «Леса» античных авторов – это вовсе не высокоствольные леса в североевропейском понимании. За этим словом может скрываться даже маквис, а почву маквис удерживает лучше, чем иной высокоствольный лес. И вообще, вырубка лесов не автоматически ведет за собой эрозию и опустошение: на осветленных склонах произрастает немало растений. Овцы и козы тоже не всегда вредны для леса, при желании люди вполне могут уследить за ними. В Греции, по крайней мере, была традиция присматривать за овцами и козами. И не надо забывать: когда над животными еще не надзирали люди, они паслись «по собственному усмотрению» и размножались настолько, насколько позволяли им кормовые ресурсы. «Крит подвергался “перевыпасу” в течение 2 млн лет», – этим ироничным замечанием Рекхем отвечает на теории перевыпаса в Средиземноморье. Не коза, а пришедший много позже бульдозер стал подлинным агентом эрозии (см. примеч. 117).
Почвенная археология и пыльцевой анализ преподнесли одну отчетливую и удивительную новость, по крайней мере для греческих провинций, – в типичных случаях первые заметные явления обезлесения и эрозии имели место в доисторическое время, точнее – в эпоху раннего земледелия. Затем эрозия также шла не постоянно, а продвигалась толчками, с большими перерывами между ними, причем следующий толчок случился в послеантичную эпоху (см. примеч. 118). Если следовать этим данным, то интенсификация культуры не всегда сопровождалась усилением эрозии. Как раз убыль населения, упадок террас и рост нерегулируемого выпаса периодически приводили к оползням почвы в горах.
Тем не менее очевидно, что в очень многих регионах Средиземноморья, особенно горных, исчезновение лесов и эрозия стремительно шагнули вперед в XIX и XX веках, так что искать глубочайший перелом в истории окружающей среды гораздо логичнее в этих эпохах, чем в далекой древности. Если так, то самый серьезный в истории дестабилизатор отношений между человеком и природой – это современный рост численности населения в совокупности с развитием хозяйства и технологий. Джону Р. МакНиллу удалось после скрупулезной проверки подтвердить современное происхождение вырубок в пяти далеко отстоящих друг от друга горных провинциях: Таврских горах на юге современной Турции, горах Пиндос на севере Греции, Луканских Аппенинах в Южной Италии, испанской Сьерра-Неваде и Эр-Риф на севере Марокко. Хотя он оставляет открытым вопрос, насколько репрезентативны эти регионы, но будь то в Сирии или на Кипре, в Анатолии или Тичино, в Северной Африке или на Сицилии, масштабные потери лесов доказуемы только с XIX века и очень похоже, что до этого времени здесь росли обширные леса. Бродель описывает, что он, работая с дотошностью детектива, наткнулся на доказательство того, что расхожее и разделяемое им самим представление о Сицилии не могло быть правдой. Сицилия, бывшая когда-то «закромами» Средиземноморья, вовсе не была в упадке с XVI века – ее экономико-экологическая деградация в действительности произошла несколькими столетиями позже. Греки любят перекладывать вину за потерю своих лесов на турок, однако даже греческий национальный герой Колокотронис[138] сетовал на то, что горы на Пелопоннесе, еще покрытые лесом во времена турецкого владычества, после освобождения от него за короткое время оголились. Новые исследования показывают, что с момента обретения независимости степень лесистости Греции упала с 40 до 14 % (см. примеч. 119). То, что многим путешественникам в XIX и XX веках казалось проблемой далекого прошлого, на самом деле было проблемой их настоящего!
Дорогой строевой лес в центральном Средиземноморье стал дефицитом уже в Античности, а тем более – в Средние века: об этом можно судить по указаниям на импорт леса. Основным центрам торговли, таким как Египет, Аттика и Рим, приходилось закупать лес и для нужд судостроения, но у метрополий имелись средства для таких закупок: этим объясняется ничтожное количество жалоб на нехватку дерева в Античности. Зато создается впечатление, что в Средние века дефицит строительного леса стал ощутимым гандикапом для исламских государств, тем более что христианские державы неоднократно объявляли эмбарго на поставку леса в исламский мир. Если на море Западная и Северо-Западная Европа оставили государства Ближнего Востока далеко позади, то, видимо, не последнюю роль сыграли в этом лесные ресурсы. Однако дефицит высокоствольных лесов нельзя отождествлять ни с экологическим, ни с энергетическим кризисом, ведь и для защиты почв, и в качестве источника дров вполне пригодны низкоствольный лес и заросли кустарников. В Месопотамии многое из того, что в других местах делают из дерева, делалось и вовсе из тростника (см. примеч. 120).
Давно продолжаются споры о Средиземноморской эрозии: в какой мере этот процесс был естественным, а в какой – антропогенным (см. примеч. 121). Во многих случаях однозначного ответа не находится. Но именно здесь кроется главное: вызываемые человеком изменения среды во многих местах усиливают природные процессы. Предполагается, что когда после завершения последнего оледенения климат стал меняться от холодного и влажного к современному средиземноморскому, то сначала продолжали расти леса, отвечавшие прежним условиям. Воздействие человека, видимо, ускорило приспособление к новому климату и усилило эрозию, которой и без того были подвержены склоны средиземноморских гор. Как ни малоприятно это сегодня звучит, но последствия человеческих действий наиболее тяжелы тогда, когда эти действия осуществляются «в гармонии с природой», совпадают с естественными тенденциями!
Заслуживает фиксации еще один пункт: создается впечатление, что в отличие от Западной и Центральной Европы, лес в Средиземноморье лишь в исключительных случаях становился основой власти. Аристотель упоминает лесных сторожей, но не считает нужным задерживаться на этой теме. Ранние указания на высокую значимость леса, в особенности на его роль в поддержании гидрологического режима присутствуют, как мы сегодня знаем, преимущественно там, где подобные воззрения служили обоснованием политических полномочий. Так было, например, в Венеции и в начале Нового времени в Провансе (см. примеч. 122). Может быть, средиземноморские архивы хранят многочисленные и еще неизвестные сведения, однако пока преобладает ощущение красноречивого молчания источников о больших отрезках истории средиземноморских лесов. Это молчание – признак отсутствия ответственных инстанций, которые могли бы, используя жалобы на дефицит леса, обосновать право на государственное вмешательство. Правда, для леса отсутствие подобных инстанций не всегда трагично, в условиях Центральной Европы лес растет и без лесника. Может быть, именно поэтому лесная политика в Средиземноморье была не так привлекательна, как на Севере: продемонстрировать свои достижения на горных склонах было не так легко, как в тех дождливых районах, где для процветания лесов достаточно было только получить властные полномочия и изгнать из своих лесов других лесопользователей.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Источник