Причины недоборов урожаев и убыточности сельского хозяйства России
Экономическое состояние отрасли.
С августа 2012 года после вступления России в ВТО и начала действия договоренностей, подписанных нашей страной, де-факто величина господдержки отечественного гектара земли сельскохозяйственного назначения в рамках «желтой корзины» ВТО ограничилась 5-ю процентами бюджета.
В феврале 2015 г. на Всероссийском агрономическом совещании бывший министр сельского хозяйства страны Николай Федоров озвучил следующие цифры: рентабельность сельхозпредприятий страны – минус 2%. С господдержкой мы имеем плюс 3%.
Необходимая величина доходности отрасли (величина рентабельности активов) считается 30%. Цена банковских кредитов в сельском хозяйстве на весну 2015 г. была 25% и более. Величина банковской задолженности сельхозпредприятий на 2014 г. превышала объём произведенной продукции в сельском хозяйстве в денежном выражении.
Вывод: экономических резервов для рывка в области достижения продовольственной независимости в РФ на данный момент нет. Выступления представителей власти относительно решения проблемы продовольственной безопасности носят декларативный характер.
В сельском хозяйстве страны создалась ситуация, которую мы называем агротехнологическим коллапсом. «Умные советы» представителей сельскохозяйственной науки, основанные на разработанных в 80-е годы ХХ столетия аграрных технологиях, входят в противоречие с экономической ситуацией в хозяйствах и не могут быть реализованы. С конца 60-х годов в нашей стране повсеместно внедрена агротехнологическая модель отца-основателя «зеленой революции» Нормана Борлоуга. Она держится на четырех «китах»:
а) лучший сорт или гибрид
б) много-много минеральных удобрений
д) по возможности полив.
В своей книге «Семена разрушения: тайная подоплека генетических манипуляций» (2007) американский экономист Уильям Энгдаль, описывая эту ситуацию, указывает на несколько моментов:
а) данная модель оказалась эффективной в мире только на 20% почв. На остальных начали происходить активные процессы деградации;
б) возникла тревожная зависимость сельского хозяйства многих стран от производителей химических средств защиты растений, которые объединены в транснациональные корпорации;
г) производство семян высокопродуктивных сортов и гибридов также оказалось сосредоточено в руках транснациональных семеноводческих корпораций, которые имеют последнее время тенденцию слияния с химическими. Также в этом контексте идёт создание ГМ-сортов сельхозкультур, биобезопасность которых до сих пор не доказана;
д) в мире наблюдается тревожная тенденция блокирования на национальном уровне развития иных альтернативных химическим подходам агротехнологий.
От себя добавлю, что в РФ потребности в семенах кукурузы и подсолнечника на 75% закрыты импортными семенами. Производство отечественных химических пестицидов базируется исключительно на импортном сырье, чаще китайском, т.к. еще в 70-80 х гг. по какой-то досадной случайности в СССР отказались от производства собственных пестицидов. Существующие отечественные производства основаны лишь на приготовлении смесевых композиций из импортного сырья. И именно в причине полной зависимости сельскохозяйственной отрасли России от импорта химии и семян, мы видим проблему, не позволяющую создать Систему национальной продовольственной безопасности.
Хочу обратить ваше внимание на ещё несколько важных моментов.
Из-за ценового диспаритета фактический рост цен на химические препараты и минеральные удобрения значительно опережает рост цен на сельскохозяйственную продукцию, по этой причине основная часть прибыли, полученная в сельскохозяйственной отрасли, уходит к химикам. Причем эффективность химических удобрений из-за биологической деградации почв неуклонно снижается. Так в середине 60-х величина прибавки зерна от килограмма сложных NPK-удобрений в норме была 6-6,5 кг. К началу 90-х этот показатель уменьшился до 4-4,5 кг. Сейчас этот показатель 3-4 кг, что при такой прибавке делает применение минеральных удобрений при выращивании полевых культур экономически нерентабельным. Именно этот момент, а не отсутствие оборотных средств у сельхозпредприятий, в первую очередь, привёл к резкому снижению спроса на минеральные удобрения в нашей стране. Сейчас только 20% отечественных удобрений идёт на поля, остальное уходит на экспорт. Особо следует отметить, что тема низкой эффективности минеральных удобрений в нашей стране даже не обсуждается.
Животноводство, поставляющее продукцию, а также органическое вещество для поддержания углеродного баланса почв, с привязанными к нему севооборотами по производству фуражных культур, в том виде, как мы привыкли рассуждать, осталось в прошлом, и очень плохо просматривается в туманном будущем. Поголовье крупного рогатого скота молочного и мясного направления в стране доведено до минимума. Дефицит своего молока покрывается за счет импортных молочных продуктов и импортного молочного порошка. Вместо производства мяса КРС мы имеем экспоненциальный рост индустриального производства «быстрого» мяса – свинины и бройлерной птицы. Проблема переработки миллионов тонн продуктов их жизнедеятельности 2 и 3 классов опасности в нашей стране не решена. Без переработки же их невозможно применять для удобрения полей из-за риска разрушения природной и аграрной экосистем. Всё это «добро» подлежит захоронению в лагунах и балках природного происхождения, причем власти и экологи бессильны что-то изменить, вынуждены быть пассивными наблюдателями, т.к. свободных экономических ресурсов у сельхозпроизводителей на решение этих проблем сегодня нет, так же, как нет и приемлемых технологий переработки. Государство платить за утилизацию не хочет, а, возможно, и не может. Выстроенных моделей «животноводство – растениеводство», в рамках сельского хозяйства образца 80-х, сегодня практически нет.
Несколько слов о плодородии почвы.
Несмотря на то, что эта тема часто обсуждается, и есть попытки внести в законодательную базу законы по охране плодородия почв, термин «плодородие почвы» давно не обновлялся, и существует только ГОСТовское, ещё советских времен определение, хотя представление об этом феномене меняется. Существуют две точки зрения на плодородие почвы.
Агрохимики изучают аспекты почвы, связанные с представлением о минеральном питании растений, и изучают наличие и формы доступных для питания растений основных элементов: азот-фосфор-калий плюс микроэлементы. Поэтому, в представлении агрохимиков, ПЛОДОРОДИЕ рассматривается только в контексте наличия элементов минерального питания, а способы увеличения ПЛОДОРОДИЯ – в виде внесения химических веществ, т.е. солей этих элементов. По Ю. Либиху мы берём из почвы для выращивания урожая вышеупомянутые химические элементы и должны их туда возвратить; также необходимо минерализовывать, т.е. разлагать до неорганических соединений растительные остатки и другие виды органических соединений почвы. Отсюда их девиз: «Сыпь больше селитры и будет тебе счастье!».
Почвоведы изучают аспекты почвы, связанные с механизмами образования почв и их функционированием. Они утверждают, что в почве с древних времён идёт непрекращающийся ПРОЦЕСС ЕСТЕСТВЕННОГО ПОЧВООБРАЗОВАНИЯ: растения поставляют в почву органическое вещество (в виде корневых выделений и растительных остатков), которое служит источником питания для обитающих в почве (и особенно в РИЗОСФЕРЕ – корневой зоне) микроорганизмов. Они выделяют химически активные вещества, растворяющие почвенные минералы, благодаря чему химические элементы таблицы Менделеева, содержащиеся в них, переходят в доступные для растений формы. Также, для функционирования всей биологической системы нужен элемент азот, который связывают из воздуха ряд специализированных микроорганизмов почвенного сообщества. Поэтому микробную биомассу, как и вообще всю живую почвенную биомассу – дождевых червей и пр., и то органическое вещество, которым она питается, нужно не минерализовывать, а беречь и накапливать. Также можно и нужно управлять составом этой биомассы, тогда «завод» по производству питания для растений будет бесплатно работать на нашем поле. Это естественное производство питания – и есть плодородие почвы.
С практической точки зрения нас интересует вопрос: насколько интенсивен этот естественный процесс почвообразования и может ли он обеспечить поступление элементов питания для формирования больших урожаев? Можно ли управлять интенсивностью этого процесса? Увы, этим наши почвоведы не занимаются. Этим занимались их «смежники» из Института биохимии и физиологии растений и микроорганизмов РАН и ряда других НИИ в период до 1989 года, как раз в рамках изучения почвенных биоценозов – взаимоотношений в системе РАСТЕНИЯ –МИКРООРГАНИЗМЫ – ПОЧВА. В 80-е у нас в стране работало в этом направлении несколько научных групп, но в последние годы руководства Горбачева ЦЕНОЛОГИЧЕСКОЕ направление было упразднено, а после распада Союза остатки разработок и разработчики этого направления были разделены госграницами новых государственных образований. Собрав их данные, мы получили новый взгляд на почвенные процессы и доказали возможность управления процессом плодородия. Построив агротехнологии на основе НОВОЙ системы представлений, мы на своих полях смогли это сделать. Независимо от нас это сделал и целый ряд передовых агротехнологов и фермеров.
Еще раз подчеркну, что тема низкой эффективности применения минеральных удобрений в нашей стране не обсуждается в отличие, например, от Республики Беларусь.
Деградация почв является основной причиной
снижения эффективности минеральных удобрений.
Величина живой биомассы в целинных почвах РФ колеблется от 25-30 т/га на юге России, до 12-15 т/га в центральных районах. В результате хозяйственной деятельности человека в системе основной агротехнологической модели эта величина упала до 2,5-1,5 т/га. В настоящее время уже появился и используется термин «мёртвые черноземы». Потеря гумуса за счет минерализации происходила и происходит как раз за счет лабильной части гумуса (неразложившейся органики, которая и определяет состояние живой биомассы почв). Степень распаханности земель в РФ составляет от 25 до 75% в зависимости от региона. Потеря 15 т биомассы на гектаре – это потеря 1 500 000 000 т биомассы на 100 млн. га обрабатываемых в РФ земель. Живая биомасса – один из основных факторов устойчивости и продуктивности почвенных биоценозов, и потеря миллиардов тонн живой биомассы делает общую ситуацию крайне неустойчивой.
В начале нулевых годов американцами
был запущен термин «здоровье почвы».
В интерпретации академика М.С. Соколова «здоровье почвы», как основы наземных экосистем, – это функция её экологической устойчивости.
Она определяется набором качеств:
а) оптимально сбалансированное и адаптированное к экоресурсам биоразнообразие почвенного биоценоза;
б) самоочищение почвы от загрязняющих веществ (осуществляемое их биотрансформацией и/или соокислительной деградацией, либо сорбцией поллютантов почвенно-поглощающим комплексом);
в) супрессия почвы – подавление сапротрофными микробами-антагонистами вредной биоты и фитопатогенной микрофлоры.
Прокомментирую эти выкладки.
1). По факту, сегодня у нас практически не осталось здоровых почв. Использование химической модели земледелия привело к БИОЛОГИЧЕСКОЙ ДЕГРАДАЦИИ ПОЧВ. Сегодня, к сожалению, в некоторых почвах отдельные виды микроорганизмов находятся на грани исчезновения. Их место занимают нетипичные для почвообразовательных процессов микроорганизмы и поэтому неспособные к взаимодействию с растениями. Корни растений заселяют микроорганизмы, которые не «кормят» сельскохозяйственные культуры элементами питания, а паразитируют на растительном организме. Последствия показательны: даже при достаточном обеспечении минеральным питанием растения не могут сформировать полноценный урожай. При сохранении в агрохимии и земледелии существующих сегодня точек зрения на проблему корневого питания перспектива превращения почвы из «живого тела» (по выражению В.В. Докучаева) в «мёртвый субстрат» неизбежна (см. работы акад. НАН Украины В.В. Волкогона).
В последние годы мы столкнулись с эпифитотиями (эпидемиями) новых смешанных болезней растений, где патогенами являются и патогенные грибы, и ряд бактерий, «вынужденно» перешедших к паразитизму. При анализе бактериального компонента обнаружено, что в природном агрессивном комплексе с патогенной бактерией Pseudomonas syringae присутствуют генетически модифицированные штаммы (ГММ) искусственного происхождения с высокой вирулентностью. Эффективных методов контроля новых патогенов отечественной наукой не предложено, и даже не разрабатываются. Реальное следствие этой ситуации – недобор урожая зерновых в стране до 40% и более, плюс огромные затраты на химические средства защиты, не дающие эффекта. Увеличение использования пестицидов с 2000 г. в десять раз (!) не привело к увеличению вала производства зерна. Увеличивающиеся затраты на химическую часть гектарного бюджета в западном мире в том или ином виде компенсируется властями. У нас же это – некомпенсируемая часть затрат. Потери от уменьшения плодородия и от болезней растений из-за биологической деградации почв «съедают» рентабельность сельхозпроизводства.
Негативное влияние на здоровье людей и животных, продуцируемых патогенными бактериями и грибами бактерио- и микотоксинов замалчивается.
Нам доступны научные результаты исследований немецкого происхождения, показывающие, что последние несколько лет из органов и крови человека выделяются патогенные грибы – возбудители болезней растений (см. работы проф. О. Монастырского (ВНИИ биологической защиты растений), акад. М.М. Левитина (ВИЗР)).
Токсичность продуктов питания и фуража для животных – не единственный аспект, который тревожит ЭКОЛОГОВ. Несмотря на значительное уменьшение количества используемых минеральных удобрений по сравнению с советским периодом, мы имеем проблему: огромной силы негативное воздействие токсинов патогенных микроорганизмов, многократно нарастивших свою массу, которые заместили в почве агрономически ценные и супрессивные виды микроорганизмов. Смываемые с вешними водами с полей, а также во время выпадения осадков, они оказывают негативное влияние на экосистемы рек и водных бассейнов. Причем не всегда экологи понимают, что им приходится бороться со следствием РАЗРУШЕННОГО БИОЦЕНОЗА ПОЧВ, когда ПОЧВЫ утрачивают свои биостабилизирующие и биорегулирующие функции в результате «химически-интенсивного» сельхозпроизводства, что именно оно является первопричиной алголизации (зацветания и замора) водоёмов и пр.
Модель Нормана Борлоуга, увы, до сих пор является главенствующей в наших институтах. Чтобы изменить ситуацию в сельском хозяйстве к лучшему, необходимо совершить принципиальный отход от этой модели.
Говоря о проблемах отечественной науки, работающей на сельскохозяйственную отрасль, необходимо вспомнить, что она оказалась неспособной к переменам в эпоху 1990-х годов, т.е. при резком падении уровня государственного финансирования. Впрочем, после перестройки ещё какое-то время сохранялась часть экспериментальных хозяйств при научно-исследовательских институтах. В тот короткий период государство выделяло достаточно много денег. Однако после того, как начались проблемы с финансированием, большая часть экспериментальных хозяйств перестала существовать – они либо акционировались и стали существовать как обычные сельхозпредприятия, либо разорились и часть земель перешла в залежи, либо были распроданы. Часть грамотных работников Россельхозакадемии уехала за границу. После сокращения финансирования, руководством Россельхозакадемии была сделана попытка изменения устава академии, после принятия которого Россельхозакадемия самоустранилась от решения прикладных проблем в сельском хозяйстве и провозгласила приоритетным проведение только фундаментальных научных исследований. Иными словами, ученые отстранились от решения реальных проблем практиков. Когда в эпоху президентства Д.А. Медведева власти попытались разобраться, почему у нас не решаются актуальные проблемы земледелия, и обратились с этим вопросом в Россельхозакадемию, от них последовал ответ, что подобными вещами академия не занимается, на ее плечах лишь фундаментальные исследования. Естественно, за этим последовала череда скандалов, которые привели к объединению Россельхозакадемии и РАН и созданию ФАНО, однако насущных проблем сельского хозяйства это как не решало, так и не решает до сих пор.
Проблема продовольственной системы безопасности страны настолько серьёзна, что просто так от неё отмахнуться нельзя. Однако в системе существующих представлений и в рамках существующих экономических возможностей она не решается.
В этом контексте проблему продовольственной безопасности почему-то никто не рассматривает. В настоящее время крайне необходима смена системы представлений и создание на их основе новой концептуальной агротехнологической модели сельского хозяйства.
И одной из основных причин сложившейся ситуации является катастрофическое отставание отечественной сельхознауки: институты Россельхозакадемии не могут подсказать путей повышения рентабельности сельхозпредприятий, они практически не владеют способами управления экономикой современного сельхозпроизводства.
За последние 30 – 40 лет основным драйвером развития сельскохозяйственных технологий в мировом сельском хозяйстве стали передовые фермеры, которые не боялись экспериментировать у себя в хозяйствах. Во всем мире такие фермеры являются движущей силой науки: учёные изучают и оценивают результаты работы такого фермера-экспериментатора, а потом подводят под эти результаты теоретическую базу. Собственно, и у нас когда-то это было: народный академик Т.С. Мальцев предложил систему минимальной обработки почвы, институт Бараева подвёл под это научную базу, и это стало внедряться по всей стране. В США, например, сейчас очень успешно работает цепочка «фермер-экспериментатор – ученый – консультационные центры, тиражирующие опыт фермера». Система высокоэффективного сельскохозяйственного консультирования– одно из слагаемых эффективного сельского хозяйства. А в нашей стране система сельскохозяйственного консультирования, созданная «по образу и подобию» западной, чаще всего создаёт лишь видимость деятельности.
Очень продуктивным, с нашей точки зрения, поиск агротехнологических идей и подходов может быть в области наработок в альтернативных системах земледелия от биодинамических моделей до систем землепользования без обработки почвы – No-Till и Zero-Till, в вариантах от аргентинского до австралийского, т.к. площади их внедрения в мире достаточно значительны, а урожаи достаточно высоки и рентабельны. Биодинамики только в Австралии имеют 1 млн. га, а система прямого посева в мире применяется более чем на 150 млн. гектаров. Представляет интерес изучение наработок советских учёных в «до химическую» эпоху, т.е. до середины 60-х годов ХХ столетия.
Нам необходима система земледелия и технология выращивания культур, которая:
1) Обеспечит достаточный уровень рентабельности растениеводства, дающей фермеру стимул и свободу действий;
2) Обеспечит восстановление и повышение почвенного плодородия, а не продолжит деградацию почвы;
3) Позволит будущим поколениям иметь почву с более высоким уровнем плодородия.
Диалог с властью крайне необходим.
В попытке проанализировать возникающие ситуации в сельском хозяйстве государственные люди пытаются опираться на советы отечественной сельскохозяйственной науки, на 20 лет отставшей от практики, но претендующей в государственном и общественном мнении на монопольное мнение, несмотря на свою неэффективность.
Участники диалога с властью и причины его низкой эффективности:
– с одной стороны, референтная база собирается из представителей аграрной науки, дающей неэффективные советы,
– с другой – различные общественные советы, выражающие общественное мнение,
– с третьей – бизнес, который имеет свои интересы, часто сильно отличающиеся от государственных задач.
С нашей точки зрения, ни те, ни другие, ни третьи не могут подсказать выход из сложившейся ситуации.
Про монопольное положение неэффективной аграрной отечественной науки и её рекомендации, мы уже говорили. В связи с этим также учащаются упреки власти в непрофессионализме со стороны аграрного сообщества.
Общественное сознание не может принять факт, что отсутствие помощи государства отечественному хозяйству определено рядом объективных причин, где вступление в ВТО, и принятые Россией обязательства не помогать отечественному аграрному производству, являются обязательными к исполнению, т.к. частью 4 статьи 15 Конституции РФ установлено верховенство международных договоров над действующим законодательством России.
Также общественное сознание до сих пор не может принять следующее: несмотря на то, что с начала 90-х, когда в стране произошло изменение концепции государственной власти и изменение влияния государства на хозяйственную деятельность внутри страны, и прошло достаточно времени, в сознание общества еще не пришло понимание того, что многие важные для него моменты власть перестала решать, и многие государственные решения имеют не директивный, а декларативный характер. Прежних организационных и финансовых механизмов управления ситуацией в различных отраслях народного хозяйства давно не существует. Министерство сельского хозяйства и продовольствия трансформировалось, например, в министерство политики в области сельского хозяйства (кто не верит, тот может посмотреть в Википедии, набрав в Яндексе Министерство сельского хозяйства РФ). Обществу самому дана возможность, утраченная со времен коллективизации – строить сельское хозяйство по принципу «кто во что горазд», или по выражению И. Ильфа и Е. Петрова в приложении к теме Продовольственной безопасности: «Спасение утопающих – дело рук самих утопающих». Фраза представляет собой фактическую пародию на известные слова Карла Маркса: «Освобождение рабочих должно быть делом самих рабочих». Иносказательно: решать свои проблемы каждый должен сам или вместе с товарищами по несчастью.
Сформировались неверные взаимные ожидания власти и общества. Общество упрекает власть, что важнейшие вещи, где требуются немедленные решения и участие – забалтываются. Власти, со своей стороны, видят пассивность и нежелание следовать лозунгам, которые они выдвигают.
Задача создания Продовольственной безопасности в стране банально забалтывается.
Однако функции государства в системе защиты страны никто не отменял, также необходимо решать и увязывать постоянно возникающие проблемы в различных областях жизни страны. Депопуляция отечественного села, в первую очередь русского, интенсивность и масштабы этого процесса принимают характер катастрофы, и единственная причина этого – отсутствие доходности сельского труда.
Где мы видим необходимость государства в восстановлении и реализации своих функций для влияния на сельское хозяйство страны? Что осталось в ведении властей и требует наведения порядка? Что мы можем посоветовать с позиции системных экологов?
Отсутствует достоверный фито мониторинг в государственном масштабе.
Во времена СССР эффективно функционировал ВНИИ Фитопатологии под патронажем Госбезопасности, который, конечно, дублировал ВИЗР (Институт защиты растений ВАСХНИЛ). Однако достоверная информация по фитопатогенной ситуации в стране была под контролем государства и своевременно доносилась до сельхозпроизводителя, существовали Государственные программы по защите растений от патогенов и вредителей. Сейчас фито мониторинг в масштабах страны это – сплошной маркетинг. Химические компании часто «впаривают» сельхозпроизводителям свои неэффективные препараты против тех или иных возбудителей болезней растений. Массово используются неэффективные или малоэффективные препараты против вредителей. Этого невозможно даже представить в Америке, в подобном случае компанию-поставщика просто засудят. А наше государство молчаливо все поощряет, так как считается, что применение любой «химии» на полях – хорошо.
Крайне необходимо эту проблему срочно решать. На кону – значительное повышение рентабельности отечественного сельского хозяйства за счет минимизации потерь урожая и бессмысленной растраты финансовых средств на неэффективную «химию». Переподготовка или обучение заново 150-200 специалистов-фитопатологов высокого класса в масштабах страны с последующими их постоянными стажировками во ВНИИФ и поддержанием их в состоянии аллертности (эта система существует при подготовке/переподготовке врачей противочумной системы) – необходима. Достоверный фито мониторинг в стране нужно восстановить. Нужен контроль над деятельностью и рекламой химических компаний, и доведение достоверной информации о их препаратах до сельхозпроизводителей. Всё это не сложно. Была бы государственная воля. Решение стоит недорого.
Нет достоверной информации по производству тех или иных сельскохозяйственных культур. В аграрном сообществе зреет мнение, что многие статистические отчеты в сельском хозяйстве – недостоверны. Возможно, впереди аналог «хлопковых дел» СССР времен конца 80-х.
Недостоверная информация (например, завышающая урожай) в условиях рынка совсем не безобидна, как кажется, т.к. её влияние на формирование цен на сельхозпродукцию приводит к падению доходности сельхозпроизводства, которое вынуждено продавать продукцию по заниженным ценам.
Механизмы, используемые для регулирования рынка, не выдерживают никакой критики, они просто не профессиональны. Очень рекомендую изучить модель регулирования зернового рынка, созданную вначале 30-х в США нашим соотечественником 26-летним В.В. Леонтьевым в рамках «Нового курса», по заказу американского президента Рузвельта.
Поддержка государством сельского хозяйства осуществляется только в рамках «желтой корзины» ВТО. Возможность использования «зеленой корзины» ВТО не рассматривается (либо из-за непонимания, либо из-за нехватки опыта). В рамках системы внедрения новых технологий государство может использовать финансы «зелёной корзины», например для стимулирования метода применения сложных микробных препаратов-заквасок (типа Стимиксов®) для разложения пожнивных остатков (соломы) и дотирование их использования в масштабах страны для восстановления почвенных процессов и борьбы с почвенными инфекциями. Финансы «зеленой корзины» ВТО используются для фитосанитарных мероприятий и восстановления экологии. Это могло бы стать драйвером для внедрения нового метода восстановления почвенного плодородия в условиях нехватки органических удобрений, и вполне вписывается в рамки буквы закона принятых международных соглашений.
Ясных представлений о выходе из создавшейся кризисной ситуации в сельском хозяйстве государство, по-видимому, не имеет. И, возможно, полагает, что всё разрешится само собой.
С нашей точки зрения необходимо создание и продвижение новой модели отечественного сельхозпроизводства. Чем это будет – расширенной моделью Н. Борлоуга, или каким-то вариантом биологизированного земледелия с высокой рентабельностью, покажет время. И, конечно, кто-то должен эту модель собрать. И кто-то должен всё это власти подсказывать.
Мировой опыт показал эффективность работы национальных агротехнологических институтов, как правило, создаваемых под министерствами развития экономики типа INTA в Аргентине, Бразильской сельскохозяйственной исследовательской корпорации Embrapa и ряда других в странах БРИКС, совершивших в последние 2-3 десятилетия грандиозный рывок в производстве продовольствия. Эти организации были созданы в диалоге с властью и поддержаны властью в своих странах.
Цель создания агротехнологического комитета при Национальной технологической палате в конце 2014 года – в консолидации усилий по созданию, сбору и внедрению современных Агротехнологий, которые помогут создать в России высоко конкурентное и высокорентабельное сельскохозяйственное производство.
Мы сообщаем, что поля истинной «трудовой славы», где внедрены наши новые технологии, и где урожаи удвоились, а рентабельность производства зерна достигает 200% и более, в России уже есть. Ряд вопросов по способам повышения рентабельности сельхозпроизводства мы разбирали в нашей статье «Четыре элемента продовольственной безопасности» (Докладная записка Президенту национальной технологической палаты). Осталось дело за малым – сделать эти результаты массовыми.
Александр Генрихович Харченко, председатель агротехнологического комитета
в Национальной технологической палате
8-915-34-888-10
Источник