Шмалите, друзья. Скоко хотите. У Чебурашки-Который-Ищет-Друзей парники. (с) ДМБ
9 декабря 1941 РЕЗНЯ В РУМБУЛЬСКОМ ЛЕСУ
С 29 ноября по 9 декабря в Румбульском лесу, недалеко от железнодорожной станции, было убито около 38000 евреев — из них 28000 человек из Рижского гетто, и 10000 депортированных в Ригу евреев из Германии, Австрии бывшей Чехословакии (протектората Богемии и Моравии).
Убийства происходили в две волны — 30 ноября и 8-9 декабря. Людей уничтожала айнзатцгруппа A, но помогали ей местные сотрудники Команды Арайса — подразделение латышской вспомогательной полиции, подчинявшееся СД. Возглавлял ее Виктор Арайс.
После возвращения в 1940 году Арайс учился в университете. Сдав все экзамены, включая марксизм-ленинизм, он получил диплом как советский юрист. А 1 июля 1941 года с отрядом бойцов встречал у префектуры Риги начальника айнзацгруппы А Вальтера Шталекера. Вот этот молодой человек на фото, вместе со своей группой — «Командой Арайса» лично и убивал евреев в Румбульском лесу и не только…
Представьте (это свидетельства очевидцев) утро 8.00, фашисты гонят на истребление 3 группы детей школьного возраста. В каждой группе не менее 200 детей. Дети плачут, зовут мам.
А дальше, в лесу их не стреляют, а убивают прикладами винтовок и рукоятками пистолетов по голове и сваливают прямо в яму. Когда закапывали в могилы, то ещё не все были мертвы, и колыхалась земля от тел закопанных детей, женщин, стариков.
Ну, а сегодня о членах Команды Арайса в Латвии ставят мюзиклы (например, Герберт Цукурс, гаупштурмфюрер СС)… «они же просто отстаивали независимость Латвии», так это сегодня объясняют некоторые нелюди в Латвии…
Эти кадры сделаны одним из сотрудников айнзатцкоманды 2 айнзатцгруппы А на территории Латвии примерно 8 — 10 июля 1941 года. На кадрах показан расстрел еврейского населения в населенном пункте Либау. В первые дни начавшихся убийств было расстреляно около 100 человек. К 25 июля это число выросло уже до 1100 человек. К 29 июля было расстреляно 2560 евреев, коммунистов и сторонников советской власти.
Как стать фашистом, требуя равенства перед законом всех наций
После моей последней заметки о необходимости указывать национальность преступников, я получил десятки жалоб на экстремизм и еще больше сообщений с обвинением меня в фашизме. Казалось бы, единственный посыл статьи был в том, что все национальности обязаны быть равны перед законом. Что диаспоры не должны регулярно вмешиваться в правосудие и отмазывать преступников. Что правоохранительным органам нужно работать, а не закрывать глаза на преступления некоторых безнациональных граждан.
Но, оказывается, равенство перед законом всех национальностей теперь зовется фашизмом и экстремизмом. А вот если на некоторые национальности УК РФ не действует, а диаспоры их членов отмазывают даже от убийств — вот это светлая антифашистская демократия. Когда все нации равны — фашизм есть. Когда несколько наций равнее других — фашизма нет. Смотри не перепутай! Потому что всем известно: фашистом может быть только русский. А у граждан без национальности возможна исключительно всеобщая братская любовь.
Рамзан Кадыров замечен в сепаратизме?
Как все уже знают, Кадыров пригрозил силой отнять у ингушей их земли.
Как это: часть страны решила отобрать территорию у другой части этой же страны?
Интересно, почему на него не заводят дело за призывы к силовому захвату или отчуждение территории?
А ведь это сепаратизм. Развал СССР тоже начался с взаимных претензий его республик. Если какой-то регион России, собирается силой захватить другой регион, то это уже не субьект Российской Федерации. Это самостоятельная государственная единица.
Как вы считаете, можно ли расценивать действия Рамзана Кадырова как прямой отказ подчиняться действущему законодательству России и проявлением сепаратизма?
Кадыров пригрозил силой отнять у ингушей переданные Дудаевым земли. Кадыров желает ВОЙНЫ?
Глава Чечни Рамзан Кадыров в ходе выездного совещания в Галанчожском районе республики пригрозил, что может силой отнять у Ингушетии земли, «незаконно переданные [первым президентом самопровозглашенной Чеченской Республики Ичкерия Джохаром] Дудаевым».
Видео выступления опубликовано на его странице во «ВКонтакте», перевод приводит оппозиционное издание «Фортанга», также на него обратило внимание издание Baza.
Заявление Кадырова прозвучало на фоне сообщений о ремонтных работах в граничащем с Чечней ингушском поселении Даттых Сунженского района. Пользователи сети назвали происходящее очередной провокацией соседей.
Живут себя люди спокойно, живут и тут появляется Рамзан с очередной патологией горца:
«Как скучно жить когда никто не воюет. «
(с) Слова одного Кавказца.
Как будто бы ингуши, так просто эту землю отдадут. Это же открытая провокация, с таких провокаций и начинаются войны. В том числе и мировые.
Что будет на Кавказе после ухода нынешего президента, даже подумать страшно. Деньгами их заваливает вся Россия и все равно мучаются, хоть начать войну, новые боевые действия.
Снаружи тихие и спокойные а внутри жажда крови.
Серьезный повод
Эхо войны
B Шoлoxoвcкoм paйoнe кoмбaйн пoдopвaлcя нa минe вpeмeн Beликoй Oтeчecтвeннoй вoйны.
ЧП пpoизoшлo вo вpeмя убopки пoдcoлнeчникa нa пoлe. K cчacтью никтo нe пoгиб. У кoмбaйнepa лeгкaя кoнтузия
Туда и дорога
UPD к посту есть вопросы: #comment_211326620
Марш в преисподнюю. Подразделение добровольческого легиона СС «Нидерланды» (SS-Freiwilligen-Legion Nederlande) выходит на рубеж атаки в снегах под Ленинградом. Через 10 часов никого из запечатленных снимке не осталось в живых.
Фотопроект — Связь времен. Гдов
Случилась пандемия, оказался заточен в родном городке Гдов. Когда уже отдыхать и работать на природе устал, решил сделать, что-то общественно полезное. Немного исторических фотографий на фоне современной реальности маленького города. Фашистами город был уничтожен полностью, за исключением некоторых зданий.
Для тех кто хочет оправдать ФАШИЗМ
В последнее время все чаще можно услышать фразы типа: «Сколько можно писать о войне?», «Не такие уж немцы и злые были, детей даже конфетами угощали» и так далее, и тому подобное… Спорить с такими любителями «всеобщего мира и добра» не хочется, да и бесполезно.
Те, кто пытается, оправдать фашизм, лишь на секунду представьте своего ребенка в этой «полосатой пижаме» на столе для лабораторных опытов, вообразите себя на пороге газовой камеры, где вам подготовили место в 15 ряду плотно уложенных тел, узнайте среди горы останков знакомые черты… Скажете давно прошло? Нереально? Весьма реально, господа! Все повториться еще страшнее и жестче, если мы хоть на миг усомнимся в том, что фашизм – это страх, боль, ужас. Что это преступление против человечества.
И еще очень важно помнить, кто спас от этой чумы человечество. А тех, кто говорит, что все преувеличено и ничем они не обязаны советским солдатам, можно отправить в газовые камеры… в неработающие конечно, в те, что сохранились в мемориальных комплексах на территориях концлагерей. Или просто посмотреть этот фильм, может тогда не придется ехать так далеко.
МЫ ДОЛЖНЫ СДЕЛАТЬ ВСЕ, ЧТОБЫ ЭТОГО НЕ ПОВТОРИЛОСЬ!
Бухенвальд, который запомнила маленькая Женя: как она прокусила руку немцу и почему фашисты все-таки берегли девочку
Когда началась война, Жене Равзенковой было всего 6 лет. Значение слова «война» она толком не понимала. Была разве что одна ассоциация – папа куда-то уезжает.
«Папа у меня видный был! Надел нарядную вышитую рубаху, вместе с другими мужчинами нашей деревни Большое Береснево на грузовике уехал в Смоленск на сборный пункт. Он пообещал маме: «Через неделю вернусь, за это время разобьем врага!». Больше папу мы не видели…», — вспоминает день проводов папы на фронт Евгения Николаевна.
О том, что глава семейства погиб, семья узнает намного позже. А в первый год войны в родовом гнезде проживали только четыре человека из большой семьи Равзенковых. Детей хоть и было пятеро и все они были, к счастью, живы, но вместе с мамой Марией Федоровной жили только трое: самая младшая Женя, 8-летняя Дуся и 15-летний Вася. Старшая сестра уже была замужем и уехала из деревни, а средняя Катя успела уехать к родственникам на каникулы в Нижний Тагил.
Война практически не касалась Жени вплоть до лета 1942 года. Вхождение «непонятных людей» в родную деревню местные жители не увидели, а услышали — по дребезжанию дороги, выложенной из круглых спилов деревьев.
«Идут зеленые мотоциклы с колясками, какие-то люди все в крестах. За мотоциклами – большие машины. Никто из нас не соображал, кто это, ничего подобного не видели. И вдруг услышали, что они лопочут не по-русски. Тут-то мама и поняла, кто это, и шепнула нам: «Детки, быстро прячьтесь в картофельную ботву между бороздками. » И вот мы лежим, не совсем понимая, что происходит, а немцы как припустились тоже в этой же ботве куриц ловить! Поймают – и тут же отворачивают им головы. А я маленькая, увидев, что у курочки кровь капает, кричала «Мама! Ей больно!», — говорит Евгения Николаевна.
Но ничего страшного не произошло. Немцы никого не тронули и, не останавливаясь, двинулись дальше. Их задачей были поиски ополчения и партизан. Но затишье продлилось недолго, следом по деревенской дороге загрохотали танки и пушки.
«Они такие гады безжалостные. Как-то они бросили к кювету дороги куклу, похожую на Барби. А мы же деревенские ребятишки таких игрушек не видали, нам интересно. Ну и бросились ватагой на нее, кому быстрее достанется. Мы же даже не могли предположить, что детей могут убить. И тут как рвануло. Кому глаз, кому ухо, кому руку оторвало, а кого и насмерть… Это такой взрыв был… Матери кричат, рыдают, хватают своих детей… А эти стоят смотрят и хохочут…», — продолжает пенсионерка.
А потом от деревни на время отстали. Только когда Красная армия пошла в наступление и стала притеснять врага, немцы спешно собрали всех жителей и увели из родных краев. Сопротивляться было некому. Что могут женщины, дети и старики?
«Шли строем, почти не останавливаясь. Кто уже не мог идти, их тут же расстреливали… Это был конец лета 42-го. Гнали нас по Белоруссии, Украине, Польше. Люди кидали нам в строй отварную картошку, фрукты, овощи. Благо, немцы этому не препятствовали. Мы хватали эти подаяния, как могли», — вспоминает Евгения Николаевна.
Следующие три года Женя вместе с мамой и сестрой Дусей проведут в Бухенвальде – лагере смерти. Старшего брата Васи с семьей не было, чуть раньше немцы забрали его из деревни и куда-то увезли. Люди жили в нечеловеческих условиях. Жили в бараках, которые были больше похожи на сараи, спали на соломе, которая служила и туалетом.
«Выгоняли нас на работу копать бомбоубежища. Люди были истощены и обессилены. Однажды мама уже не смогла встать. Обняла она нас, прижала к себе, сложив руки замочком, и стала шептать «Сейчас, детоньки, нас будут поджигать…» А я не знала, что это значит «поджигать». Не предполагала, заживо можно поджечь. Только понимала, что будет больно, примерно, как коленку расшибешь», — продолжает бывшая узница.
Мария Федоровна пыталась встать три раза и тут же падала. Надзиратель не придумал ничего лучше, как избить истощенную женщину нагайкой. Он полоснул ее по спине нагайкой со свинцовым шариком на конце.
Женя бросилась на защиту – подскочила к фашисту и вцепилась зубами в его пухлую руку и прокусила ее. Озверев от боли, тот пнул ребенка в голову и попал в лоб. Отметина от кованого немецкого сапога осталась с Евгенией Николаевной навсегда.
«Потом добавил еще и по затылку, видимо. Я уже была в беспамятстве от первого удара… Мама думала, что он убил меня. Приподняв, обняла меня окровавленную, хотя ей самой было нестерпимо больно… Но что интересно, он не стал нас расстреливать и не послал маму на работу, а пошел дальше поднимать других», — вспоминает женщина.
Спустя почти 80 лет Евгения Николаевна в мельчайших деталях помнит барачный быт, бесконечную смену пленных. Ворота барака открывались два раза в неделю, живые выносили мертвых, складывали их штабелями крест-накрест, чтобы гора тел не рассыпалась.
Кормили людей хуже, чем скот. Баландой из полуваренных брюквы, турнепса, мерзлой гнилой картошки. Вот эту смесь зачерпывали ведрами из цистерны и просто кидали людям. Возвращаясь с «работы», женщины приносили с собой пустые консервные банки, которые бросали после обеда немцы. Мамы давали их детям, чтобы те могли пальчиками собрать жир со стенок.
Что происходит за территорией лагеря смерти никто не знал. Только вновь прибывающие красноармейцы тихонько сообщали, что наши наступают. Это и давало силы и надежду. А одна в барак, в котором жила Женя, бросили избитого русского офицера.
Немного придя в себя, он сказал узникам: «Матери, жены, дети! Терпите! Наши уже в Польше!». Живущий в бараке доносчик сообщил об этом разговоре немцам. А утром всех выгнали на улицу на показательную казнь офицера. Фашисты по «традиции» спросили у русского командира его последнее желание, он попросил хлеб. Ему принесли буханку, и немцы с удивлением наблюдали, как мужчина мнет ее руками.
«А он вдруг как бросит эти разломленные хлебные кусочки в нас! Мы, как могли, поймали бесценные крошки… И тут он крикнул: «Женщины! Матери! Наши скоро возьмут Берлин! Терпите! Не плачьте! Меня все равно бы расстреляли, если бы я даже не говорил тех слов в бараке!». И тут его расстреляли… А нас обратно загнали в барак», — говорит Евгения Николаевна.
Как это ни странно, но Женю немцы берегли. У нее оказалась редкая группа крови, так что фашисты использовали ее как донора: выкачивали всю подчистую, пока не переставала бежать. Такого ценного ребенка решили не убивать. Хотя сама Женя стала свидетелем сотен смертей – мимо ее барака нескончаемым поток день и ночь шли люди. В крематорий.
«Нас считали уже отработанными. Видно было, что немцы торопятся, поэтому пытались нас, как можно больше уничтожить. В один из дней меня погрузили в машину, а сестру – нет. Я тогда не осознавала, куда меня повезут, а мама все понимала и плакала. И когда нас на машине повезли в крематорий, вдруг в небе появились наши самолеты с уже узнаваемым протяжным завыванием и стали бомбить вдоль тракта. А немцы такие трусливые. Наши на амбразуру шли, а эти. Конвой и шоферы разбежались. Хорошо, что мы недалеко успели отъехать от бараков. В этом хаосе мама выхватила меня из машины и забежала обратно со мной в барак», — вспоминает Евгения Николаевна.
А потом пришли наши… Они бревном выломали ворота барака и крикнули: «Матери, жены, дети, выходите! Мы русские солдаты! Мы вас освободили!» А обессиленные женщины, не веря до конца в это счастье, стали цепляться за ноги красноармейцев и спрашивать про своих мужей и сыновей, ушедших на фронт, «жив ли мой Коля, Паша. »
Женя, ее мама и сестра вышли из Бухенвальда живыми. На товарных поездах их вернули на Родину, но от родной деревни не осталось и следа. Семья отправилась на Урал, в поселок Междуреченск. Там они и получили похоронку на папу, который погиб в 1943, защищая Москву.
Здесь Женя пошла в третий класс. Поначалу ребята ее обижали и дразнили «стриженая и вшивая». На защиту девочки встала учительница Нина Сергеевна. Она сказала: «Дети, нельзя так! Эта девочка была там, где вам и не снилось». После этого новенькую больше не обижали, да и вшей всех вывели, а потом и косы отросли. Началась мирная новая жизнь на новом месте. Позже к семье вернулся брат Василий. Он тоже был угнан в Германию и трудился у одного фабриканта. Перенесенные испытания сказались на здоровье мамы, брата и сестры. Все они прожили недолгую жизнь. А у Евгении Николаевны проблемы с сердцем, обмороженные в лагере ноги сильно распухают, и она так и не стала мамой.
В 1950 году Евгения Николаевна поступила в техникум, стала инженером-технологом, а потом ее направили в Удмуртию в город Глазов на военный завод. Здесь женщине очень понравилось. Особенно, как кормили в столовой. На 50 копеек можно было купить блины с мясом и чай. Поэтому, когда настал момент распределения и студентам-хорошистам дали право выбора городов из предложенного списка, выпускница Евгения Равзенкова выбрала столицу Удмуртии город Ижевск.
«Просто подумала, что раз в Глазове было хорошо, значит – поеду поближе. Вот так оказалась в Ижевске и всю жизнь проработала на заводе «Ижмаш», который долгое время был засекречен и назывался «Почтовый ящик 74», — говорит Евгения Николаевна.
На заводе она проработала почти 40 лет, бок о бок с легендарным оружейником Михаилом Калашниковым. В Ижевске она встретила свою любовь.
«Я попала в интеллигентную семью, меня оберегали и любили. С мужем в согласии и счастье прожили 27 лет. Вот уже 34 года, как его не стало… К сожалению, детей не смогла родить – сказался Бухенвальд. Но всячески помогала своим племянникам. А вот в эту пандемию родными внуками для меня стали волонтеры акции «Мы вместе», — подчеркивает Евгения Николаевна
Подборка надписей — 41 выпуск
Погиб в Италии, в 1944-м… Золотая медаль «За воинскую доблесть» все еще ищет советского солдата
Советский Союз ценою многочисленных жертв освободил от нацизма не только свою Родину, но и Европу. Советский солдат Александр Климентьевич Накорчемный вначале бился с врагом на родной земле, а погиб на севере Италии, в городе Гонзага, где и похоронен.
Он был одним из многих советских партизан, которые воевали и отдали свою жизнь за Италию. О советских гражданах, которые сражались плечом к плечу с итальянскими партизанами, мало кто знает в Италии, несмотря на то, что эта героическая страница нашей истории достойна памяти и почитания.
Сразу после войны Италия стала членом НАТО, поэтому легко понять, что о подвигах советских солдат говорилось неохотно, чтобы не признавать заслуг коммунистической «вражеской» идеологии.
Историки считают, что в общей сложности их насчитывалось около 5 тысяч человек. Это были двадцатилетние парни из разных республик Советского Союза: русские, украинцы, грузины. В Италии их просто называли «русские».
Они были либо бывшими военнопленными, которые бежали из плена после 8 сентября 1943 года (день односторонней сдачи итальянской армии англо-американцам; солдаты итальянской армии, разбросанные по разным фронтам вместе с немцами, были брошены на произвол судьбы), либо бывшими солдатами восточных батальонов вермахта, покинувшими их при первой возможности. Они пополнили штурмовые отряды партизанских формирований и играли заметную роль в важнейших операциях. Более 400 из них пали в бою, четверо были награждены Золотой медалью «За воинскую доблесть»: Федор Полетаев, Форе Мосулишвили, Даниил Авдеев и Николай Буянов. Еще семь партизан были отмечены серебряными и бронзовыми медалями.
Летчик Александр Климентьевич Накорчемный (которого итальянские партизаны называли Алессандро) родился в Киеве в 1918 году. Он был взят в плен немцами после того, как выпрыгнул с парашютом из подбитого самолета недалеко от Ростова. Находился сначала в концентрационном лагере в Сталино (сегодня Донецк), затем в Кривом Роге, а позже в польском и других лагерях. В 1943 году он был сначала переведен во Францию, а затем в Италию. Именно во время этого, последнего, перемещения недалеко от города Парма ему вместе с двумя другими советскими солдатами удалось бежать.
Во время блужданий в сельской местности Эмилии (западная часть итальянского региона Эмилия-Романья) он нашел партизанскую группу, которая направила его в «Реджиоло» (территория провинции Реджо-Эмилия, граничащая с провинциями Мантуя и Модена). Александр воевал в отряде «Реджиоло», подразделении 77-й партизанской бригады С.А.П. «Фрателли Mанфреди», и участвовал в многочисленных боевых действиях. Скромного Алессандро любили и ценили товарищи по борьбе за его бескорыстие и отвагу.
Он показал все свое мужество, когда в ходе операции партизан, проводимой в городе Гонзага 19–20 декабря 1944 года, предложил свою кандидатуру, чтобы проникнуть на немецкую гауптвахту в концентрационный лагерь «Дулаг 512», используемый для сбора и отправки рабочих для принудительного труда в Германии. Пойти на этот дерзкий и крайне рискованный шаг он вызвался вместе с партизаном Скарпоне (настоящее имя Алчиде Гараньяни). Оба жертвовали собой, чтобы позволить своим товарищам завоевать позицию, жизненно важную в общей стратегии сражения, и, что самое главное, освободить пленных.
Партизан Скарпоне был награжден Золотой медалью «За воинскую доблесть» сразу же после освобождения Италии от фашизма и окончания войны. Однако Алессандро не был награжден, поскольку о нем не знали ничего, кроме его прозвища и того, что он был «русский».
Только значительно позже благодаря тщательным исследованиям в архивах Красного Креста относительно русских, плененных немцами в Италии во время Второй мировой войны, удалось определить данные Алессандро и, наконец, дать имя и фамилию «неизвестному» партизану, похороненному на кладбище города Гонзаги: Александр Климентьевич Накорчемный.
Получив данные Алессандро, муниципалитет города Гонзаги принял решение оказать ему такие же почести, как и погибшему вместе с ним партизану Скарпоне. Итак, 31 марта 1989 года городской совет Гонзаги единогласно проголосовал за принятие решения о награждении Золотой медалью «За воинскую доблесть» партизана Алессандро со следующей формулировкой: «Драматические перипетии войны привели его в Гонзагу, где вдалеке от Матери-России, по непостижимому стечению обстоятельств, ему было суждено доблестно сражаться и с достоинством погибнуть вместе с итальянским партизаном, героем, награжденным Золотой медалью Алчиде Гараньяни по прозвищу Скарпоне…».
Далее в документе говорится: «В оккупированных казармах города Гонзаги, не слушая предостережений своего командира, он бросился первым в атаку с достойным изумления пылом, врываясь в стан врагов, приказывая им сдаться, но шквал пулемётной очереди ударил его в сердце, оборвав героическую жизнь».
Вопрос о присвоении Золотой медали, кажется, был решен, однако после этого история покрывается туманом… Золотая медаль «За воинскую доблесть», присужденная Алессандро тогдашним президентом Итальянской Республики Франческо Коссигой, кажется, куда-то исчезла. Во всяком случае, до сих пор не была организована торжественная церемония по вручению награды оставшимся в живых родственникам Накорчемного.
Так что же произошло? Виноват ли в этом муниципалитет Гонзаги? Понятно только, что сейчас вручить награду даже сложнее, чем тогда, потому что история эта ныне получает дополнительную политическую окраску и вращается вокруг трех полюсов: Италии, России и Украины.
Прояснить ситуацию решил профессор Массимо Эккли, историк периода итальянского сопротивления. Вот что ему удалось узнать.
«Нынешняя ситуация такова: после уточнения имени и фамилии партизана, о котором идет речь, мы искали родственников. Благодаря исследователю из Одессы Ольге Бабак (она опубликовала свои исследования о советских партизанах в Италии на http://www.lavita-odessita.com/ ) нам удалось их найти. Они находятся в Киеве: это его пожилая сестра и племянник Александр, который носит то же имя, что и дядя. В то же время мы обращались в муниципалитет Гонзаги по электронной почте и даже отправляли заказное письмо, чтобы попытаться понять, где находится Золотая медаль, присужденная Накорчемному, согласно имеющейся документации.
К сожалению, из Гонзаги по необъяснимым причинам, несмотря на многочисленные просьбы, мы так и не получили ответа. Учитывая, помимо прочего, нынешнюю политическую ситуацию на Украине, решение этого вопроса кажется почти невозможным.
Между прочим, та же Украина с ее новым политическим курсом изо всех сил пытается стереть из своей истории славный период Великой Отечественной войны, искажая правду о том, как Красная армия сражалась против нацистского вторжения.
В то же время российская сторона предпринимает похвальные попытки довести этот вопрос до конца при содействии Генерального консульства РФ в Милане и Российской государственной библиотеки. Оба учреждения делают все необходимое для того, чтобы история на этом не закончилась, а имя Накорчемного и его подвиг были возвращены в общую память со всеми достойными почестями, в Италии или в Москве».
Следует отметить, что Россия, со своей стороны, всегда оказывала поддержку не только в этом вопросе, но и во всем, что касается других советских партизан, которые погибли в Италии.
При этом власти РФ не обращают внимания на национальность, ведь во время войны они были просто гражданами одной страны – СССР.
Россия никогда не оставляет своих сыновей и делает все, чтобы награды находили своих Героев.
Источник