Желая Продолжения. Сонет номер 1 В. Шекспир
Мой Дорогой Читатель, сегодня получила Приглашение прочесть Перевод Танюши — Кариатиды Сны . Прочла и . не удержалась. Заразила она меня. Шекспиром:))) , давно я не делала Переводы. За это ей ОГРОМНАЯ МОЯ ПРИЗНАТЕЛЬНОСТЬ.
ОРИГИНАЛ В. ШЕКСПИР:
From fairest creatures we desire increase,
That thereby beauty’s rose might never die,
But as the riper should by time decease,
His tender heir might bear his memory:
But thou, contracted to thine own bright eyes,
Feed’st thy light’st flame with self-substantial fuel,
Making a famine where abundance lies,
Thyself thy foe, to thy sweet self too cruel.
Thou that art now the world’s freshornament
And only herald to the gaudy spring,
Within thine own bud buriest thy content
And, tender churl, makest waste in niggarding.
Pity the world, or else this glutton be,
To eat the world’s due, by the grave and thee.
ЛУЧШИЕ ПЕРЕВОДЫ ЭТОГО СОНЕТА:
ПЕРЕВОД,
КОТОРЫЙ МНЕ НРАВИТСЯ
БОЛЬШЕ ВСЕХ:
Перевод
Александр Шаракшанэ
Опубликован в 2006 г.
Всегда мы от прекрасного творенья
Потомства ждем — чтоб роза красоты,
В срок отцветя и став добычей тленья,
В потомке обрела свои черты.
Но ты, с красой своею обрученный,
Свет глаз своих питаешь сам собой —
Средь пиршества на голод обреченный,
К себе жестокий, милый недруг свой.
Ты — молодое украшенье мира,
Глашатай вешних красок и цветов,
Но сам, скупец и вместе с тем транжира,
Себя в бутоне схоронить готов. Делись!
Не то проешь, что должен миру,
И лишь могила будет гостьей к пиру.
Мы желаем потомства от прекраснейших созданий ,
Так Роза Красоты никогда не умрёт,
Но, когда, со временем, уходит более зрелый,
Её нежный наследник возвращает память о ней.
Но ты, обруче’нный своими ясными Глазами,
Топливом своей сущности питая свое ярчайшее Пламя,
И создавая Голод среди Изобилия,
Враг сам себе , такой жестокий к себе любимому,
Являясь вновьрождённым Миру Творением,
Единственным Глашатаем на Торжестве Весны,
В своём Бутоне Суть свою хоронишь,
И, словно нежный Вандал, расточаешь Опустошение, скупясь.
Так пожалей же Мир, иль став Обжорой,
Съешь всё, что причитается ему, на Пару с Могилой.
МОЙ ВОЛЬНЫЙ ПЕРЕВОД:
Желая Продолжения.
в Прекрасном.
Мы Розу Красоты.
в себе храним.
Уходим в Вечность.
не напрасно,
Мы. в наших Детях.
воспарим.
Обручены’ с Сияньем.
Глаз.
Питаем мы собой.
Огонь. Души,
Мы Голод создаём.
средь дивных Фраз.
Враги себе, жестоки.
Сласть крушим.
Создания, рожденные.
вновь Миру,
Глашатаи. на Торжестве.
Весны,
Мы Суть хороним, как.
Бутон-Потиру.
Мы в Нежности. Вандалы,
сверхскупы.
Так пожалеем Мир,
иль став большим Обжорой,
Съедим ВСЁ, что положено ему.
Насытившись, без Разговоров,
В могильную. мы канем Тишину.
Источник
анализ переводов 1, 6 го сонетов Шекспира
Я считаю, что художественный перевод – творческая, исследовательская работа, сродни научной, в которой главное истина, а не хвалы авторитетам. В жизни для меня кумирами были Власов и Брумель, поэтому я не боюсь поднимать планку выше рекорда, знаю, что совершенству нет предела, любой чемпион со временем становится экс. На этом держится прогресс. Кроме того, я уже почти пять лет живу мыслями и чувствами Шекспира, как говорится, вошёл в роль. Чтобы не отнимать ваше время, проведу краткий анализ переводов первого и шестого сонетов:
From fairest creatures we desire increase,
That thereby beauty’s rose might never die,
But as the riper should by time decease,
His tender heir might bear his memory:
But thou, contracted to thine own bright eyes,
Feed’st thy light’s flame with self-substantial fuel,
Making a famine where abundance lies,
Thyself thy foe, to thy sweet self too cruel.
Thou that art now the world’s fresh ornament
And only herald to the gaudy spring,
Within thine own bud buriest thy content,
And, tender churl, mak’st waste in niggarding:
Pity the world, or else this glutton be,
To eat the world’s due, by the grave and thee.
От прекраснейших созданий мы желаем потомства,
чтобы таким образом роза красоты никогда не умирала,
но, когда более зрелая роза* со временем скончается,
ее нежный наследник нес память о ней.
Но ты, обрученный с собственными ясными глазами,
питаешь свое яркое пламя топливом своей сущности,
создавая голод там, где находится изобилие,
сам себе враг, слишком жестокий к своей милой персоне.
Ты, являющийся теперь свежим украшением мира
и единственным глашатаем красочной весны,
в собственном бутоне хоронишь свое содержание
и, нежный скряга, расточаешь себя в скупости.
Пожалей мир, а не то стань обжорой,
съев причитающееся миру на пару с могилой.
Сегодня миллионы, хорошо знающих английский язык, способны сделать хороший подстрочник. Художественный перевод единицы. Хороший перевод в пол — века один. Французский поэт и теоретик литературы Никола Буало писал: « Сонет без промахов поэмы стоит длинной». Перевести сонет труднее, чем написать оригинальный. На себе проверил. Нужна особая интуиция, чтобы исследовав сонет найти ключевое слово, которое при переводе выбрасывать нельзя.
Стержнем первого четверостишия первого сонета является собирательный образ — роза красоты. Маршак не понял этого, в результате в первом четверостишие появились два, законченных точками, не связанных между собой двустишия.
Мы урожая ждем от лучших лоз,
Чтоб красота жила, не увядая.
Пусть вянут лепестки созревших роз,
Хранит их память роза молодая.
Не понятно, как урожай от лоз поможет не увядать красоте. Лоза никогда не была символом красоты. Маршак говорит о флоре. Шекспир о потомстве от красивейших созданий природы т.е. и у флоры, и у фауны. Эти потомки и есть роза красоты, которая передаётся из рода в род, через прекраснейшие создания. В этом смысл первого четверостишия у Шекспира. Он передан одной развёрнутой метафорой. Маршак разделил на две, про урожай и розу не связав их розой красоты. В результате он вынужден был писать в замке:
Жалея мир, земле не предавай
Грядущих лет прекрасный урожай!
Как можно предать земле урожай грядущих лет? Его нужно сначала вырастить. Не понятно и то, как он связан с красотой. В отношении к урожаю эпитет прекрасный означает обильный, но никак не красивый. Слово, его оттенки переводчик должен чувствовать. Получился пример того, как нельзя переводить. Почему этого не заметил Чуковский и другие критики я понять не могу. Видимо, ослепили имя и заслуги, дружба.
Мой перевод:
От перла красоты потомство ждём —
Так роза красоты не умирает,
О зрелой, с увядающим цветком,
Её наследник память сохраняет:
Но, обручённый взглядом сам с собой,
Ты пламя юной прелестью питаешь,
Обильно награждённый красотой
Себя, как враг, безбрачием караешь.
Ты — украшенье мира, эталон,
Красот весны единственный глашатай,
Свой милый облик, хороня в бутон,
Как скряга, расточаешь скудной платой.
Жалея мир, не забирай с собой
В могилу миру облик дорогой.
Это фундаментальный сонет. Его мысль поэт с поразительной изобретательностью варьирует в первых семнадцати сонетах, уговаривая друга оставить после себя потомство. Из сонета в сонет говорит об увядании красоты. Как Маршак мог написать:
«Чтоб красота жила, не увядая» ума не приложу. Этим он вырвал первый сонет из контекста следующих за ним сонетов, спасающих увядающую красоту от смерти. У Шекспира, увянув, она продолжала жить в наследниках и стихах. Такие тонкости и делают настоящий перевод столь трудным делом.
Лихачёв заменил пятистопный ямб шестистопным, ему удалось почти правильно перевести первое двустишие:
От избранных существ потомство мы желаем,
Чтоб роза красоты цвела из рода в род,
Избранные не синоним прекраснейшим, это скорее лучшие, поэтому связь с розой красоты просматривается плохо. Но дальше, ещё хуже:
Чтоб старому, когда к земле он пригнетаем,
На смену возникал такой же юный всход.
Смущает: такой же всход, т.е. пригнетаемый, горбатый? Напиши он: На смену приходил прекрасный, юный всход – вопросов бы не было. Правильно говорят: со стороны видней. Вы в моих переводах, может быть, увидите то, чего не вижу я. То, что перевод дело не простое, надеюсь, убедил.
Then let not winter’s ragged hand deface
In thee thy summer ere thou be distilled:
Make sweet some vial; treasure thou some place
With beauty’s treasure ere it be self-killed:
That use is not forbidden usury
Which happies those that pay the willing loan;
That’s for thyself to breed another thee,
Or ten times happier be it ten for one;
Ten times thyself were happier than thou art,
If ten of thine ten times refigured thee:
Then what could death do if thou shouldst depart,
Leaving thee living in posterity?
Be not self-willed, for thou art much too fair
To be death’s conquest and make worms thine heir.
Так не позволь грубой руке зимы обезобразить
в тебе твое лето до того, как выделена твоя эссенция;
наполни сладостью какой-нибудь сосуд, обогати какое-то вместилище
[место]
сокровищем твоей красоты до того, как она самоуничтожится.
Такое использование [помещение в рост] не является запрещенным
ростовщичеством,
оно делает счастливыми тех, кто оплачивает добровольную ссуду;
ты вправе породить другого себя
или стать в десять раз счастливее, если «процент» будет десять к
одному.
Десятикратно умноженный, ты был бы счастливее, чем теперь,
если бы десять твоих детей десять раз воспроизвели твой облик;
тогда что могла бы поделать смерть, если бы ты покинул этот мир,
оставив себя жить в потомстве?
Не будь своенравным, ведь ты слишком прекрасен,
Чтобы стать добычей смерти и сделать червей своими наследниками.
Курсивом я выделял в подстрочнике ключевые слова, необходимые для правильного понимания мысли автора.
Не позволяй зиме испортить лето,
Убив в тебе с эссенцией цветок;
Свой облик передай, как эстафету,
Разлив по чашам жизнь дарящий сок.
Такой кредит не убивает душу,
И плоть не обрекает на тюрьму,
Своим потомством, заселяя сушу,
Плати процент — хоть десять к одному.
Кто десять сыновей – себе по внуку
Уговорит при жизни подарить,
Тот счастлив будет, смерть опустит руки,
Увидев, что весь род не истребить.
Смири свой нрав, твой облик слишком мил,
Чтоб ты его в земле червям скормил.
Смотри же, чтобы жесткая рука
Седой зимы в саду не побывала, в чьём саду?
Пока не соберешь цветов, пока
Весну не перельешь в хрусталь фиала. Какой фиал? Как перелить?
Как человек, что драгоценный вклад
С лихвой обильной получил обратно,
Себя себе вернуть ты будешь рад как это себя – себе да ещё с прибылью?
С законной прибылью десятикратной.
Ты будешь жить на свете десять раз, не ты, а твой облик, красота!
Десятикратно в детях повторенный,
И вправе будешь в свой последний час
Торжествовать над смертью покоренной. Умирая торжествовать?
Ты слишком щедро одарен судьбой,
Чтоб совершенство умерло с тобой.
У Шекспира речь не о совершенстве, а о красивой внешности. Маршак изменил интонацию. Шекспир не утверждает, а просит: Не будь своенравным.
Первое четверостишие у Маршака его выдумка. Жестокая рука в саду – повод для пародии. Вторая строфа переведена не лучше. Замок неудачен.
Я не хочу в юбилейный год бросить тень на Маршака. Он прекрасный поэт, великолепный переводчик, но, как все мы, от ошибок не застрахован. Безгрешен только Бог.
Наверное, и в моём переводе есть казусы, просто я их не вижу. Я буду благодарен критикам, если они укажут мне на них. Непредвзятый научный спор – двигатель прогресса. Думаю, вы согласитесь, что мой перевод – шаг вперёд по сравнению с предыдущими.
Источник
Как вы понимаете смысл этой сонеты Шекспира?
Мы урожая ждем от лучших лоз,
Чтоб красота жила, не увядая.
Пусть вянут лепестки созревших роз,
Хранит их память роза молодая.
А ты, в свою влюбленный красоту,
Все лучшие ей отдавая соки,
Обилье превращаешь в нищету, —
Свой злейший враг, бездушный и жестокий.
Ты — украшенье нынешнего дня,
Недолговременной весны глашатай, —
Грядущее в зачатке хороня,
Соединяешь скаредность с растратой.
Жалея мир, земле не предавай
Грядущих лет прекрасный урожай!
Что-то у Маршака этот перевод явно не из лучших. Если уж смотреть переводы, то Гербель поаккуратнее к тексту отнёсся:
Потомства от существ прекрасных все хотят,
Чтоб в мире красота цвела — не умирала:
Пусть зрелая краса от времени увяла —
Ее ростки о ней нам память сохранят.
Но ты, чей гордый взор никто не привлекает,
А светлый пламень сам свой пыл в себе питает,
Там голод сея, где избыток должен быть —
Ты сам свой злейший враг, готовый все сгубить.
Ты, лучший из людей, природы украшенье,
И вестник молодой пленительной весны,
Замкнувшись, сам в себе хоронишь счастья сны
И сеешь вкруг себя одно опустошенье.
Ты пожалей хоть мир — упасть ему не дай
И, как земля, даров его не пожирай.
Всяко поближе к оригиналу:
From fairest creatures we desire increase,
That thereby beauty’s rose might never die,
But as the riper should by time decease,
His tender heir might bear his memory:
But thou, contracted to thine own bright eyes,
Feed’st thy light’s flame with self-substantial fuel,
Making a famine where abundance lies,
Thyself thy foe, to thy sweet self too cruel.
Thou that art now the world’s fresh ornament
And only herald to the gaudy spring,
Within thine own bud buriest thy content
And, tender churl, makest waste in niggarding.
Pity the world, or else this glutton be,
To eat the world’s due, by the grave and thee.
Мнится мне, что Шекспир выражает здесь свое отношение к эгоизму и говорит о неизбежной ответственности перед будущим. А о чем говорит Самуил Яковлевич — да, наверное, о том же. Своими словами.
Источник
Лингвистический анализ сонетов У. Шекспира
Автор работы: Пользователь скрыл имя, 03 Марта 2013 в 18:50, курсовая работа
Краткое описание
Сонет – это традиционное с теории стиха понятия, поэтому не надо с самого начала главы про Плавскину. Просто так и начинаете: «Термин «сонет»….», а в конце пересказанного куска делаете ссылку в квадратных скобках на источник, из которого брали информацию утверждает, что «термин «сонет», дословно переводящийся как «песенка», означает строфу, состоящую из 14 строк, сгруппированных в строго определенном порядке. Условно сонет можно разделить на два четверостишия и два трехстишия, где в общей сложности употребляется пять рифм, две в катренах и три в терцетах (трехстишиях).
Вложенные файлы: 1 файл
курсовая1.docx
В драме, развертывающейся перед нами в «Сонетах», три персонажа: друг. Смуглая дама и поэт. Первых двух мы видим глазами поэта. Его отношение к ним претерпевает изменения, и из описаний чувств поэта перед нами возникает большой и сложный образ главного лирического героя «Сонетов». Мы с самого начала отказались от прямого отождествления лирического героя «Сонетов» с самим Шекспиром. Это поэтический образ, имеющий такое же отношение к реальному Шекспиру, какое к нему имеют Гамлет или Отелло. Конечно, в образ лирического героя вошло немало личного. Но это не автопортрет, а художественный образ человека, такой же жизненно правдивый и реальный, как образы героев шекспировских драм.
Подобно многим персонажам драм Шекспира, он возникает перед нами сначала еще не очень искушенным в жизни, полным благородных идеалов и даже иллюзий. Затем он проходит через большие душевные испытания, страдает и дух его закаляется, обретая понимание действительности во всей ее сложности и противоречиях. Ему случается совершать ошибки и переживать падения, но он всегда обнаруживает способность восстать и подняться на новую высоту. Он не кончает так, как герои трагедий, но путь его тоже является трагическим. Ведь и благородные герои Шекспира, даже если их настигает смерть, погибают морально несломленными, и в этом отношении между ними и лирическим героем «Сонетов» полное духовное родство.
Еще одна черта роднит лирического героя «Сонетов» с героями трагедий. Он, как и они, страдая, не замыкается в мире личных переживаний, — боль научает его понимать боль, переживаемую другими людьми. Благодаря остроте чувств, возникающей в трагических переживаниях, ему открывается зрелище бедствий, оскверняющих всю жизнь. И тогда сознание его становится в полном смысле слова трагическим.
Весь этот параграф – полная ахинея, эта информация сама по себе пустая, а здесь вообще не нужна
2.2 Растительная метафора как часть художественного мира сонетов
Метафора – разновидность тропа, состоящая в перенесении значения по сходству [Galperin, 1971: 221]. В метафоре всегда соединяются одновременно два значения: то, которое определяется контекстом, и другое, которое определяется привычным определением слова, то есть присущее данному слову вне контекста. Значение, определяемое контекстом, называется обычно переносным значением (предмет), а то, которое свойственно слову как таковому, называется прямым значением (образ).
Метафору часто называют сокращенным сравнением – потому, что в метафоре в одном слове соединяются и образ, и предмет, о котором идет речь. Впрочем, например, Гальперин возражает против такого понимания, настаивая, что сравнение и метафора – стилистические приемы разной природы: сравнение указывает на общее между двумя предметами, заведомо различными, тогда как метафора есть отождествление двух предметов [Разова, 1964: 138].
Метафора по отношению к сравнению сокращена не только в том смысле, что в одном слове слиты предмет и образ, но еще и в том, что в метафоре никогда не называется признак, по которому это сближение сделано, о нем надо догадываться. Эта необходимость догадываться, т. е. проявить некоторую активность восприятия, делает метафору более сильным стилистическим средством, нежели сравнение. В сравнении тоже иногда отсутствует признак, и о нем нужно догадываться, но предмет и образ не совмещены. Встречая метафору, читатель должен самостоятельно разобраться в соотношении между предметом и образом и определить, что общего между ними, какой признак применим одновременно и к предмету и к образу.
Метафорическое употребление могут получать различные части речи (члены предложения). Например: “душа компании”, “предложить руку и сердце”, “кипучая деятельность”, “скользящий график” “любовь остыла”, “выражаться туманно” и т. д. Устойчивые, часто употребляемые метафоры могут переходить в категорию стертых метафор (к их числу относятся все приведенные выше примеры) и усваиваться языком в качестве постоянных фразеологических единиц. Метафора – один из основных механизмов возникновения новых значений слов и, в конечном итоге, новых слов (хрестоматийный пример: “ножка стола”).
Не надо про метафору вообще – надо конкретно про растительную метафору и ее место в художественном мире сонетов
В сонетах Шекспира метафора, наряду со сравнением, является основным, систематически применяемым стилистическим средством. Метафоры есть в каждом сонете и зачастую они составляют основу художественного образа. С помощью метафор поэт переосмысливает реальность, выявляет скрытый смысл вещей и отношений и, побуждая читателя к активному восприятию, заставляет его пройти этот же путь поэтического познания.
Далее рассмотрим понятие растительной метафоры.
Подавляющее большинство флористических метафор — свыше 80%, относится к антропосфере – когнитивной сфере представления знаний о человеке и его жизнедеятельности. Это не случайно, поскольку метафора по своей сути антропоцентрична, человек в познании самого себя пытается как бы примерить на себя характеристики объектов окружающего мира. Характеризующая антропоцентрическая флористическая метафора захватывает все стороны человеческой личности: внешность, поведение, психические свойства, социальные качества. На базе уподобления растениям происходит концептуализация таких недоступных непосредственному наблюдению сторон человека как мысли и эмоции.
Целостность книги «Сонетов» Шекспира определяется не только внешним сюжетом «любовного треугольника» и драматургией внутреннего мира лирического героя, сквозными темами Любви и Смерти, Времени и Красоты, но также устойчивой, хотя и бесконечно варьирующейся образностью. Среди множества образных тезаурусов, таких как времена и месяцы года (весна, лето, осень, зима, апрель, май и др.), время суток (утро, полдень, вечер, ночь, свет, тьма, сумерки), пространственные образы, включая их земные и мистерийные измерения (горы, море, дорога и т.п.; ад, рай, чистилище), а также астрология и алхимия, театр и актерская игра, творения художников и ремесленников, банковское и торговое дело, и т. п., особое место занимают образы растительного мира. Образами цветов и растений пользуются практически все поэты XV – XVII вв. Но обращение к ним Шекспира отличается тем, что поэт создает устойчивую и развивающуюся систему растительной природы, законам которой подчиняется и биологический состав человека. Это та самая устойчивая образная параллель, которая позволяет Шекспиру выразить одну из ведущих мыслей «Сонетов»: о рождении, росте, цветении, созревании, увядании и смерти, о поисках средств обессмертить живую Красоту. Подобная органичность всеобъемлющей растительной метафоры может быть обнаружена в текстах Библии, которая, по-видимому, и была одним из первых источников поэтики Шекспира.
А эти мысли надо развивать, иллюстрировать конкретными примерами. Этот параграф должен быть на пять страниц длиннее.
2.3 Анализ сонетов, наиболее ярко представляющих растительную метафору
Далее в курсовой работе проведем анализ растительных метафор в трех сонетах Шекспира.
А здесь надо брать два-три сонета и делать их полный филологический анализ. В оригинале.
Рассмотрим первый сонет:
Мы урожая ждем от лучших лоз,
Чтоб красота жила, не увядая.
Пусть вянут лепестки созревших роз,
Хранит их память роза молодая.
А ты, в свою влюбленный красоту,
Все лучшие ей отдавая соки,
Обилье превращаешь в нищету, —
Свой злейший враг, бездушный и жестокий.
Ты — украшенье нынешнего дня,
Недолговременной весны глашатай, —
Грядущее в зачатке хороня,
Соединяешь скаредность с растратой.
Жалея мир, земле не предавай
Грядущих лет прекрасный урожай!
Данный сонет является самым первым в цикле сонетов Шекспира. Тематическое своеобразие данного сонета заключается в том, что здесь автор пишет о красоте, о том, что тот, к кому он обращается, растрачивает ее.
В данном сонете автор ярко использует изобразительно-выразительные средства, такие как метафора (в том числе и растительная), эпитеты.
В данном сонете в начале и в конце присутствует растительная метафора.
В самом начале автор активно пользуется растительными метафорами – мы это наглядно видим из первых строк сонета. Далее по тексту сонета растительной метафоры нет. И, наконец, в последней строчке сонета мы видим растительную метафору снова.
Растительными метафорами в данном сонете являются следующие слова и выражения: «урожая ждем от лучших лоз», «не увядая», «лепестки созревших роз», «роза молодая», «прекрасный урожай».
Вышеперечисленные растительные метафоры как изобразительно- выразительные средства играю важную роль в передаче содержания сонета. Под розой автор в данном сонете понимает красоту, молодость. Под урожаем понимаются достоинства, преходящие с возрастом.
По данному сонету можно сделать вывод о его художественном своеобразии, который заключается в том, что с помощью растительной метафоры автор в данном сонете показал, что нельзя жертвовать своим будущем ради того, чтобы исполнить чьи-нибудь прихоти и потребности в настоящем. Также в данном сонете при помощи растительной метафоры автор говорит о том, что не надо сожалет об уходящем, так как память о нем останется, если же оно действительно ценно: «пусть вянут лепестки созревших роз, хранит их память роза молодая».
Далее рассмотрим еще один сонет Шекспира:
Когда подумаю, что миг единый
От увяданья отделяет рост,
Что этот мир — подмостки, где картины
Сменяются под волхвованье звезд,
Что нас, как всходы нежные растений,
Растят и губят те же небеса,
Что смолоду в нас бродит сок весенний,
Но вянет наша сила и краса, —
О, как я дорожу твоей весною,
Твоей прекрасной юностью в цвету.
А время на тебя идет войною
И день твой ясный гонит в темноту.
Но пусть мой стих, как острый нож садовый,
Твой век возобновит прививкой новой.
Данный сонет является пятнадцатым в цикле сонетов Шекспира. Тематическое своеобразие сонета заключается в том, что в нем автор, как и в предыдущем сонете говорит о красоте и ее увядании со временем. Шекспир пишет о том, что время не подвластно людям, но данным сонетом он пытается остановить ход времени: «Но пусть мой стих, как острый нож садовый, твой век возобновит прививкой новой.»
Как и в предыдущем сонете автор активно использует здесь изобразительно-выразительные средства. Прежде всего – это растительная метафора. Автор вновь сравнивает красоту, молодость – то что это проходит со временем, но мы пытаемся это остановить – с миром растений.
В начале и в конце данного сонета автор использует растительную метафору.
Композиция в которой представлена растительная метафора характеризуется тем, что она активно присутствует в начале, в первой половине сонета. Далее в сонете есть отдельные слова и выражения, которые можно, но с некоторой натяжкой, отнести к растительной метафоре. И, наконец, в самом конце растительная метафора данного шекспировского сонета предстает перед нами в полной красе.
Ключевыми растительными метафорами в сонете являются следующие слова и выражения: «от увяданья отделяет рост», «всходы нежные растений», «вянет наша сила и краса», «как острый нож садовый, твой век возобновит прививкой новой».
Роль приведенных изобразительно-выразительных средств, представленных растительной метафорой, в рамках данного сонета заключается в том, что они помогают нам увидеть человеческую молодость и красоту, их зарождение и увядание, через призму растительного мира. Молодость, невинность – автор сравнивает со «всходами нежных растений».
Художественное своеобразие анализируемого сонета заключается в том, что он как нельзя точно использует растительную метафору для описания цикла человеческой жизни, как физической так и духовной. Ведь давно известно, что именно старость и увядание души, а не тела – есть истинная старость. Именно поэтому последними строками данного сонета автор говорит: «но пусть мой стих, как острый нож садовый, твой век возобновит прививкой новой.»
Далее проведем анализ следующего сонета Шекспира.
Смотри же, чтобы жесткая рука
Седой зимы в саду не побывала,
Пока не соберешь цветов, пока
Весну не перельешь в хрусталь фиала.
Как человек, что драгоценный вклад
С лихвой обильной получил обратно,
Себя себе вернуть ты будешь рад
С законной прибылью десятикратной.
Ты будешь жить на свете десять раз,
Десятикратно в детях повторенный,
И вправе будешь в свой последний час
Торжествовать над смертью покоренной.
Ты слишком щедро одарен судьбой,
Чтоб совершенство умерло с тобой.
Представленный для анализа сонет является шестым в цикле шекспировских сонетов. Его тематическое своеобразие заключается в том, что здесь автор говорит о бессмертии, несмотря на конечность жизни и красоты.
В данном сонете, как и в двух предыдущих, которые были подвергнуты анализу в рамках данного подпункта курсовой работы, автор активно использует изобразительно-выразительные средства, такие как эпитеты и метафоры. Особенно, исходя из темы курсовой работы, стоит обратить внимание на растительную метафору. Эти изобразительно- выразительные средства играют большую роль в передаче содержания данного сонета. С их помощью автор передает всю ту глубину чувств, которую хотел бы выразить и донести до того, куму данный сонет адресован.
Изобразительно-выразительные средства в данном сонете распределены равномерно по тексту. Растительная метафора присутствует в начале.
Особенности композиции данного сонета можно определить тем, что растительную метафору мы здесь встречаем в начале сонета. Далее по тексту она не присутствует.
В сонете содержатся следующие слова и выражения, которые можно охарактеризовать как растительную метафору: «седой зимы в саду не побывала, пока не соберешь цветов…»
Роль данной растительной метафоры в передаче содержания сонета заключается в том, что под садом автор понимает человеческую душу, а под цветами – это те достижения, которые может совершить человек у которого чистая и молодая душа.
Художественное своеобразие анализируемого сонета заключается в том, что совершенство человека, к которому обращается автор, должно быть сохранено при его жизни (об этом свидетельствует использованная в начале сонета растительная метафора) и приумножено его достижениями, которые его переживут. Здесь автор говорит о том бессмертии, которое получает человек, чьи свершения и труды переживают его. Ощущения, которые должен испытывать такой человек определены фразой: «и вправе будешь в свой последний час, торжествовать над смертью покоренной.»
Источник