Щедрый огород авторские секреты выращивания отличного урожая

Щедрый огород. Авторские секреты выращивания отличного урожая

В книге подводится итог 80-летнего заинтересованного огородничества.

В первые 50 лет моя заинтересованность проявлялась лишь старательностью. Я не вникал в то, что делается в земле. А просто был добросовестным помощником отца – умелого и трудолюбивого кубанского казака. В голодные 1930—1940-е наша семья (я был старшим из пятерых детей) голода как такового не знала. Отец, строго говоря, и сослан был в Сибирь за то, что мог прокормить свою семью (и в Сибири – тоже). Про карточки вспоминать не надо? Бывало, что клеточку с мясом отоваривали коричневым спиртом (бытовое название – «табуреточный»).

Позже, во время учебы и работы в вузе, я лишь выполнял в каникулы спецпоручения типа «выполоть арбузы», «скосить траву» и т. п. Полста лет не отрывался от земли насовсем, но, роясь в рутине, потихоньку шел к пониманию жестокости традиционного огородничества, к осознанию того, что так жить нельзя. И лишь перед выходом на пенсию начал искать малейшие возможности облегчить жизнь самому себе, огороду, Земле.

Виднейший философ ХХ века Бертран Рассел говорил: «Во всех делах очень полезно периодически ставить знак вопроса к тому, что вы с давних пор считали не требующим доказательства». Вот я и ставил знак вопроса ко всем без исключения деяниям и поступкам в огороде – привычным, въевшимся в плоть и кровь, освященным дедами-прадедами, можно сказать, сакральным.

В книге подводится итог поздних 30-летних исканий и природосообразных находок (не только и даже не столько своих). Я называю описания очерками ввиду фактической независимости рассказов.

Правомерна такая аналогия. Имея дело со старой, повидавшей виды бочкой со многими дефектами, можно ее разрушить «до основанья, а затем» начать строить нечто новое бочкообразное. Но (история знает уйму таких случаев) может получиться что-нибудь вроде велосипеда с квадратными колесами. «Сделать хотел грозу, а получил козу» – это, скорее, штатная ситуация в земледелии, чем исключение.

Я избрал другой, эволюционный, «шаг за шагом» путь. Из года в год менял негодные клепки в продолжавшей служить худо-бедно бочке, довел ее до терпимого состояния. Разумеется, открытого для дальнейшей замены клепок.

Есть у меня, к счастью, такая черта. Если, раздумывая над какой-то проблемой, обнаруживаю, что, скажем, Николай Иванович Курдюмов, мой давний сподвижник и друг, нашел такое решение этой проблемы, что просто пальчики оближешь, то я радуюсь этому как дитя. Гораздо полнее и ярче, чем если бы решение далось мне.

Это намек – порадуйте себя и меня, дорогие читатели!

Глава 1. Беречь наследие предтеч

Естественны и похвальны грезы земледельцев о панацее, позволяющей с мизерными затратами труда, времени и средств вырастить в саду-огороде не то, что бытует под названием еда, а саму ЕДУ – в достаточном количестве. Эти грезы – свидетельство понимания, что огород не должен быть пожирателем времени, инструментом ПОРАБОЩЕНИЯ земледельца и источником садовых инфарктов. Саду-огороду больше «к лицу» роль санитарного средства РЕЛАКСАЦИИ. В том числе и за счет приближения урожая к тому, что достойно названия ЕДА, что способно укреплять, а не разрушать здоровье.

Но одно дело – понимать, что негоже уподобляться кроту, неустанно роющему землю (с 3—5-часовыми перерывами на сон). И совсем другое – избавиться на деле от неизбывного рытья. Можно, конечно, придумать что-нибудь новенькое. Однако с высоты своего возраста могу уверенно сказать, что искать панацею земледельцу (особенно начинающему) сподручнее не с рейсфедером за кульманом, а со щеточкой археолога – смести наслоения времени с хорошо подзабытого наследия предтеч, подготовивших условия для грядущих поколений. Иначе говоря, продуктивнее не спешить изобретать велосипед, а сначала поскрести по сусекам.

История земледелия хранит много изюминок, оставшихся «вещью в себе», недооцененных потомками, но достойных того, чтобы стать «вещью для всех». Ими и стоит, в первую очередь, интересоваться. Поверьте: наследие наших предтеч стóит пристально изучать. Оно богато и разнообразно. И лишь освоившись, набравшись определенного опыта, в том числе умения разделять и анализировать факторы и сопоставлять их роль в достижении результата, можно присмотреться к новинкам (или изобретать свои) и, возможно, высвободить с их помощью толику ресурсов (сил, времени и средств). ВЫСВОБОДИТЬ! Уменьшить расходы и объем работы, порадоваться свободному времени! А не рыть еще один обводной канал, по которому утекали бы ресурсы (время, силы, финансы).

Я однозначно отдаю предпочтение щеточке археолога. Не ретроград, носил и ношу в ранце «новинки» (и не только свои). Увлекаюсь ими, охотно рассказываю о них. Но, увы, часто убеждался со временем, с неоценимой помощью слушателей и читателей, что говорил о бабочке-однодневке. Вот почему отношусь к «новинкам» сдержанно, сам беру это слово в кавычки и постоянно ищу, не было ли у наших предтеч чего-нибудь лучшего.

Для осторожности в отношении «свеженьких» изобретений есть еще ряд причин.

В частности, изобретателям свойственно расширять зону, охватываемую изобретением. Вроде бы ничего предосудительного. Но это распыляет внимание пользователей, а иногда обесценивает истинную находку. К сожалению, такого соблазна не избежал даже наш выдающийся современник В. В. Фокин, изобретатель изумительного плоскореза Фокина.

Бесценным достоинством изобретения Владимира Васильевича является вовсе не то, что в Гарден-центрах разных стран – от Канады до Австрии – нет орудия, сравнимого «в доблестях» с плоскорезом Фокина. Достоинством плоскореза является даже не то, что им удобнее, чем другими инструментами, полоть, – он способен вообще приглушить докучливую проблему прополки.

Однажды в поместье Краметерхоф Зеппа Хольцера я провел мастер-класс с плоскорезом Фокина для обаятельной фрау Вероники, жены Зеппа. Ее восторг непрерывно рос, и в конце «урока» она заявила: «Это – инструмент для меня!». Сам Зепп неизменно отзывается о плоскорезе как о необыкновенном орудии. Жаль, что изобретателю не суждено было дожить до этих красноречивых признаний.

Вот мои «5 копеек». В 1990-х, одним из первых в Украине, я стал обладателем плоскореза Фокина. Купил его в «пирожке» ИЖ-400 с того самого завода в г. Судогда Владимирской области, который начал выпуск линейки орудий Фокина. Выпололи мы с моей соседкой (сверстницей) Ольгой Андреевной весной, по первому разу, свои огороды. Ольга Андреевна – привычно – тяпкой с коротким черенком (как водится, согнувшись), а я – новинкой (стоя во весь рост). Через 2 или 3 недели, в жаркий июньский день, Ольга Андреевна снова вышла на прополку. Я стал уговаривать ее пощадить себя, уйти до вечера с огорода. А в ответ: «Вам хорошо, у вас огород чистый, а в моем до вечера волки будут выть».

И тут я присмотрелся к своим грядкам – абсолютно ЧИСТЫМ! С чего бы такой контраст? Вскоре дошло: я держал длинный черенок плоскореза ПРАВИЛЬНО, как косу (большие пальцы на черенке – вверх). И такой хват физически не позволял мне нагибаться, а лезвию плоскореза заглубляться больше, чем на 2–3 см. С этой глубины семена сорняков уже взошли весной. До первой прополки! Новых же семян я не поднимал! И у меня грядки после первой прополки действительно были чистыми. ПЛОСКОРЕЗ САМ СЕБЯ ЛИШИЛ РАБОТЫ?! Немыслимое достоинство орудия!

Ну а тяпка у соседки, державшей ее привычно, «как все», то есть как печной ухват (большие пальцы на коротком черенке – вниз), забиралась в глубину по крайней мере на 8—10 см. С глубины поднимались новые семена сорняков. Естественно, огород стал более засоренным, чем до прополки. Так что вторая прополка стала еще более актуальной, чем первая.

Источник