Славянский праздник сбора урожая спожинки

Воскресенье, 07 Августа 2011 г. 14:43 + в цитатник

Более пышно отмечали Дожинки — день окончания жатвы, праздник последнего снопа, который выпадал на 7 число последнего летнего месяца — примерно середина августа по современному календарю. В этот день вяжется последний сноп пшеницы. Делается это в полной тишине. Считается, что лишние разговоры и шум могут спугнуть духа поля, который должен поселиться в последнем снопе.Часть колосьев перевязывали лентой и оставляли в поле не срезанными. Их наклоняли к земле и клали под них хлеб с солью Это был дар богу Велесу. Ведь именно он, по поверьям древних славян научил их выращивать пшеницу, хранить и перерабатывать её. «Завивая бороду Велесу , припевали:

«Уж мы вьем, вьем бороду
У Белеса на поле…
Завиваем бороду
У Белеса да на широком…
На ниве великой
Да на горе высокой,
На земле чернопахотной…
Вейся, вейся, борода
Бородушка, вейся
Сусек наполняйся!»

На зачине волхвы-жрецы славили Велеса, поднимая над головой горшок с просом:

«Щедры Велесе
Зри на ны с небеси
Житом одари
Поле возроди
Благо дари веси.
То Влес ущаше праотце наше
Земе раяте, а злаки сеяте,
А жняте вена венища
А цтеть го яко отце божие.

«Спожинать» — кончать жатву, дожинать хлеб. В этот день кончается двухнедельный Успенский пост, во время которого деревня, живущая «на земле», должна успеть в поле. К Успеньеву дню «поспевает все слетье», после него начинаются «осенины», и дело не на шутку идет к зиме. Время с 15-го по 29-е августа слывет под названием «молодого бабьего лета». По стародавнему народному изречению — «С Успенья солнце засыпается!», а потому и говорит деревенский опыт, что «До Успенья пахать — лишнюю копну нажать!», и добавляет при этом: «Озимь сей за три дня до Успенья да за три дня после Успенья!». Народная примета, предостерегающая пахаря от запаздываний с полевыми работами, только в редких случаях не оправдывается на деле.

На Спожинки, там, где к этому времени заканчивалась жатва, — по деревням устраивали «мирскую складчину», варили пиво и пекли праздничные пироги из новой муки . На пирушки созывались все родные и добрые соседи — «пировать Успенщину». В урожайные годы в этот день кололи купленного на мирские деньги барана.
В старину в этот день крестьяне собирались гурьбою на боярский двор, где и праздновалось окончание жатвы, сопровождаясь особыми, приуроченными к тому обрядами.

Жницы обходили все дожатые поля и собирали оставшиеся не срезанные колосья. Из последних колосьев свивался венок, переплетавшийся полевыми цветами. Этот венок надевали на голову молодой красивой девушке и затем все шли с песнями, к господской усадьбе. По дороге толпа увеличивалась встречными крестьянами. Впереди всех шел мальчик с последним сжатым снопом в руках. На крыльцо выходил боярин с боярынею и приглашал жниц во двор, принимал венок и сноп, который потом ставился в покоях под божницею. Угостившись на боярском дворе, толпа расходилась по домам.

А кое-где на поле оставляли несколько не срезанных колосьев, свивали их, перевязывая лентой — «завивали бороду», и приговаривали: «Дай Бог, чтобы на другое лето был хороший урожай!». «Бороду» пригибали к земле и слегка присыпали землей, прикапывали; под эти стебли клали хлеб-соль, и низко кланялись матушке-ниве: «Вот тебе борода, уроди нам ржи и овса!».
Этот обычай пришел еще с языческих времен, когда крестьяне верили, что на ниве обитают духи-полевики. По древним славянским преданиям, урожаи зависели именно от них. Носясь в воздушном пространстве, полевики нисходят на землю оплодотворяющим семенем дождя, и в материнских недрах земли превращаются в различные злаки. При уборке хлеба некоторые из этих добрых духов, чтобы перезимовать прямо на родной ниве, прячутся в тех колосьях, которые остаются на корню.

Другие же полевики попадают в дожиночный сноп; вот почему еще он пользуется таким почетом — не меньшим, чем зажиночный конца прошлого месяца. В некоторых местах из дожиночного снопа изготавливали куклу наподобие ребенка — в зрелом хлебе наши предки видели прекрасное дитя, рожденное плодовитой землей. Иногда же на дожиночный сноп надевали сарафан, приделывали ему из палок подобие рук и носили по деревне, а потом, во время застолья, украшенный сноп ставили на середину стола, и совместное пиршество длилось до позднего вечера.
Во многих местностях, дожинаючи последний сноп накануне Успеньева дня, замаявшиеся-уморившиеся на летней страде жницы катались по жнивью, голося-приговаривая:
Жнивка, жнивка!
Отдай мою силку:
На пест, на колотило,
На молотило,
На кривое веретено!
Этим надеялись они набраться новой силы для дальнейших работ — осенних и зимних — бабьих работ. На возвращающихся с «дожинок» баб и девушек поджидающие их у деревенской околицы молодые парни выливали ведра воды. Иногда при этом пелась какая-нибудь подобающая случаю песня:
Пошел колос на ниву,
На белую пшеницу.
Уродися на лето,
Рожь с овсом,
Со дикушей,
Со пшеницею:
Из колосу — осьмина,
Из зерна — коврига,
Из полузерна — пирог.
Родися, родися,
Рожь с овсом!
По народным приметам, соблюдением этого старинного, завещанного отцами-дедами обычая обеспечивались плодородные дожди на будущую весну и лето.

Во времена христианства, праздник Спожинки превратился в Праздник Успения Пресвятой Богородицы. Христиане пекли в этот день хлеб и носили его в церковь освещать. Освященный хлеб хранили весь год, считалось, что он обладает чудодейственными свойствами и излечивает от болезней. Уронить на пол крошку такого хлеба было кощунством.

Через две недели после Успеньего дня начинался период сватовства в деревнях. Крестьянские девушки верили, что самого лучшего жениха надо присматривать именно после праздника, а иначе можно остаться в ддевках навсегда.

В этот день освещают мед, яблоки и зерно. После зачина — веселый пир (запрещено употреблять в пищу говядину). Основная славянская Страва в Спожинки: каша, мед, яблоки, хлеб, пиво.

Источник

Спожинки

Жатва подходит к концу. (Фото: Fesus Robert, Shutterstock)

К концу августа заканчивается жатва, уборка и переработка урожая пшеницы, ячменя, проса и других зерновых культур, а также заготовка семян на будущий сезон. Отсюда и название праздника — Спожинки (Дожинки, Обжинки). Последний сноп жали молча, чтобы не беспокоить дух поля, который переселяется в него.

Это радостное и важное для земледельцев событие широко отмечалось славянскими народами по всей Европе. Сначала они отмечали Зажинки (начало сбора урожая, День первого снопа). Более пышно отмечались Спожинки (Дожинки, Обжинки) — день окончания жатвы, праздник последнего снопа, который раньше выпадал на середину августа, на Успение Пресвятой Богородицы (по старому стилю — это было 15 августа).

По старинному обычаю на сжатом поле оставляли небольшую часть несрезанных колосьев, связывая их лентой — завивали «бороду Велесу»:

«Уж мы вьем, вьем бороду
У Велеса на поле.
Завиваем бороду
У Велеса да на широком.
На ниве великой,
Да на горе высокой,
На земле чернопахотной.
Вейся, вейся, борода
Бородушка, вейся
Сусек наполняйся!».

На зачине волхвы-жрецы славили Велеса, поднимая над головой горшок с просом:

В этот день освящали мед, яблоки и зерно. После зачина начинался веселый пир (но запрещено было употреблять в пищу говядину). Основная славянская Страва в Спожинки: каша, мед, яблоки, хлеб, пиво.

Другие праздники в разделе «Праздники славян»

Источник

Славянский праздник сбора урожая спожинки

Славянский праздник урожая — Зажинками и Спожинками

ЖАТВА В СЛАВЯНСКОЙ ТРАДИЦИИ

«Жнеи молодые,
Серпы золотые!
Веселёнько жали
Серпочки мелькали!»

Испокон веков сбор урожая (событие огромной важности для земледельца) был не только временем тяжкого труда, но и великим праздником. В славянской Традиции (как и во многих других культурах) торжественно отмечалось (и отмечается до сих пор) начало жатвы и её окончание: в народном месяцеслове (календаре) эти святодни называются соответственно Зажинками и Спожинками (иначе – Пожинками, Дожинками).
В христианское время жатва обычно начиналась после Ильина Дня, а Спожинки были приурочены к Успению Богородицы (15 серпня \ августа). Впрочем, по некоторым сведениям, даты этих праздников могли сдвигаться – в зависимости от созревания злаков. Несмотря на привязку к христианским праздникам и некоторые христианские элементы в обрядности, Зажинки и Спожинки уходят своим корнями в глубокую древность. Об этом свидетельствует архаичность ритуалов, совершавшихся в эти дни – к слову сказать, подобные обряды известны не только на Руси, но и по всей Европе.

Зажинки.
А. Терещенко в своей книге «Быт русского народа» так описывает Зажинки: «когда поспевает жатва, зажиточный хозяин дает пир своим соседям: угощает водкою и пирогами и просит их помочь ему в собирании хлеба. Многие служат молебны и потом окропляют поля и жнецов святою водой. Хозяин или священник берет серп и делает начаток; первые снятые колосья называются зажинками. Их хранят до будущего года» . Право начать жатву могло также предоставляться старшей женщине в семье или жнице, известной своим благочестием.
Особой значимостью обладал первый сжатый сноп – его украшали цветами и лентами, торжественно проносили по деревне и ставили в красный угол. Сноп этот назывался по-разному: Именинник, Зажинец, Пращур, Дед, Прадед и использовался в различных обрядах. По свидетельству Ю.П. Миролюбова, «Пращур был участником Колядок, его носили на вилах от дома к дому и, входя, ребята начинали словами: «Слава Пращуру!» Затем пели Колядки. Взрослые же, обмотав Колесо соломинами Пращура, зажигали и гнали горящее Колесо по дорогам, через сугробы, в знак близкой весны и тепла. В начале вешнего сева хозяева брали Первый Сноп, растирали руками колосья и выпавшее зерно с половой (мякиной) смешивали с зерном для сева. Этим как бы поддерживалась связь одного Пращура с другим, идущая с древних веков. На Новый Год несли колоски из Пращура скотине, курам, животным, что­бы и они попробовали зерна Пращура, чтобы хорошо родились, были здра­вы и благополучны (…) Пращур был непременным свидетелем свадьбы, его сажали в красном углу с широкой цветной лентой наискось как «Болярина», а посаженные отец с матерью, входя в избу, кланялись иконам, крестились трижды и говорили, обращаясь к Снопу: «Буди здрав, Пращуре!» .
По мнению Миролюбова, первый сноп был изображением Бога и, в то же время, даром Ему. Действительно, во многих традиционных культурах первое «(…) доля богов и других представителей иного мира, оно не принадлежит человеку. Поэтому первые плоды, первины урожая, первые приготовленные продукты имеют четко обозначенную прагматику — они используются почти исключительно в качестве жертвы» . В ряде мест зажиночный сноп ритуально сжигали во время Зимних Святок, что может быть интерпретировано как жертвоприношение.
В «Велесовой Книге» (впрочем, подлинность этого источника отрицается большинством учёных) сказано: «То Влес ущаше Праоце наше Земе раиате а злаке сеиате а жниате вена венъща о полех стрднех а ставете Снопа до огнища а цтеть го иако Оце Божска» . Во многих культурах встречаются обряды, в которых жертва Божеству одновременно является Его изображением: к примеру, греческому Богу Дионису, именуемому «быком», «быковидным», «быколиким» и т.п. приносили в жертву быков (участники ритуала в исступлении разрывали их на части и поедали сырое мясо – воспроизводя тем самым гибель этого Бога, который, согласно мифу, был разрезан на куски титанами). Так что версия Ю.П. Миролюбова вполне может соответствовать истине… но к Снопу и связанным с ним обычаям мы ещё вернёмся.

Жатва.
Уборка урожая – труд, хоть и тяжкий, но приносящий радость. Предоставим слово А. Терещенко: «Собирание хлеба сопровождается пением, исполненным душевной радости. По полям раздаются безотчетно игривые песни; сама природа, кажется, веселится с жнецами: все им благоухает и все живет упоительной веселостию. Смотря на них, сердце невольно завидует их счастию. Душа свободы – доверчивая откровенность и простосердечное самодовольство – ставят их выше всех счастливцев в мире. Ряды жнецов работают дружно. Малые и большие с серпами в руках, с граблями на спине – все трудятся и все поют. Песни зажнивные поются без разбора, но чаще всего шуточные и веселые» . Жатвенные песни, задавая ритм, помогали жнецам и жницам в работе. Крестьяне пели об уборке урожая, насмехались над нерадивыми и скупыми хозяевами и хвалили щедрых:

«А я, молоденька, рожь топчу,
Рожь топчу, рожь топчу,
Травку-муравку вытопчу,
Вытопчу, вытопчу,
Зеленое жито вырастет,
Вырастет, вырастет,
А я, молоденька, буду жать,
Буду жать, буду жать,
И да у снопочки вязать,
Да вязать, да вязать (…)»

«(…) Ой, у чужого господаря обидаты пора,
А у нашого господаря ще и думки не ма.
Ой, паноньку наш! Обидаты час!
У чужого господаря горилочку пьют,
А у нашого господаря воды не дают.
Ой, паноньку наш! Обидаты час!
У чужого господаря полудноваты пора,
А у нашого господаря щей на думки не ма.
Ой, паноньку наш! Полудноваты час!
У чужого господаря пополудновалы,
А у нашого богатого ще й не думалы.
Ой, паноньку наш! Полудноваты час!»

Жатву необходимо было закончить как можно быстрее – чтобы колосья не осыпались, поэтому дожинали сообща, «миром» (т.е. общиной). Устраивали «толоку» (иначе – «толоки», «помочи»): так назывался совместный труд – помощь в тяжёлой работе одному из общинников. К слову сказать, существовали и особые «толочанские» песни:

«На горушке на крутой,
На раздольице широкой
А стоит народ всей толпой
Глядит народ толоку.
А чья это толока?
Богатого мужика,
Богатого мужика, —
Акимова толока».

Обряды Спожинок.
Окончание жатвы, как и её начало, сопровождалось обрядовыми действами и пиром. Последние оставшиеся на поле колосья оставляли «на бороду» кому-либо из мифологических персонажей: Спасу, святому Илье («заместившему» в христианское время Перуна), святому Николе («заместителю» Велеса), святому Егорию («заместителю» Ярилы). При этом пели соответствующие песни:

«Егорий, приходи,
Коня приводи.
И наших коней корми,
И овечку корми,
И коровку корми!»

«Сей год — борода, на ново бы друга.
Если старик стопчет, то помрет,
Старуха стопчет — тоже помрет,
А молодей, стопчет — в солдаты пойдет,
А девица стопчет — замуж пойдет».

Стебли «бороды» заламывали (нередко при этом свивая их жгутом), чтобы колосья свешивались до земли. Иногда в стебли бороды или на землю (на скатерть, на камень) клали хлеб и соль (предназначавшиеся в жертву: Богу, святому Илье, умершим, полевым духам, «мышам и другим зверям»). Помимо обрядовых песен существовали и особые ритуальные формулы, которыми сопровождалось заламывание «бороды»: «Вот тебе, Илья, борода, рости овес на прок, корми доброго коня; Вот тебе, Никола, бородка! Уроди нам и на будущий год хлеба!»
Другие названия «бороды» — «коза» («козой» называется также часть полосы, приходящаяся на долю одного жнеца), «перепёлка», «куст», «кукла».
А.Н. Афанасьев пишет, что «бороду» завивали и в Зажинки, причём посвящали её Велесу \ Волосу: «Когда созреет хлеб, в южной России жницы отправляются в поле с песнями; одна из них, захватив рукою пучок колосьев, завивает (закручивает) их на корню и потом перегибает или заламывает в какую-нибудь сторону, чтобы всякий мог видеть и ни один бы серп не коснулся сделанного «закрута». Это называется: завивать Волосу бороду или оставлять, дарить ему на бороду куст золотистых колосьев; в честь этой «бороды» поются обрядовые песни. Думают, что после такого обряда никакой лиходей и колдун уже не в силах наслать на хлеб порчу» .
По мнению многих исследователей (Д.К. Зеленина, В.Я. Проппа, Яна де Фриза, Мирчи Элиаде), этот обряд, известный по всей Европе, первоначально был магическим действием, совершаемым с целью сохранения силы урожая. В.Я. Пропп пишет: «Если предположить, что в «бородке» будто бы сохранена плодородящая сила зерна, то исконный смысл обряда становится ясным. Завивание в венок эту силу сохраняет, а пригибание к земле или закапывание имеет цель возвращение земле тех сил, которые из земли ушли в зерно» . Мирча Элиаде высказывает схожие мысли: «(…) этот обычай вызван страхом перед иссяканием животворной «силы» урожая. (…) В несрезанных колосьях сохраняется сила растения и всего поля. Этот обычай, проистекающий из изначальной идеи «силы», которая постепенно, но не до конца иссякает, а затем возрождается с помощью собственного волшебства, позже стал толковаться как жертвоприношение мифическим олицетворениям растительных сил или же различным духам, имеющим то или иное отношение к растительному миру» .
Часто последние оставшиеся на поле колосья сжинали (по некоторым сведениям, жнец при этом хранил молчание) и делали из них дожиночный сноп. Сноп этот называли Именинником, Дедом, Бабой, Матерью Пшеницы (Ржи, Гороха), Житной Царицей, Кумушкой, Житной Бабой и т.д. С ним поступали по-разному: так, в Вологодской губернии Кумушку хранили до Покрова, а в этот праздник – скармливали скоту; болгары носили Житную Царицу вокруг села, а потом – бросали в реку или сжигали; в Смоленской губернии сноп, наряженный в женскую одежду, били берёзовым веником, чтобы истребить на поле животных-вредителей. Пожалуй, наиболее распространённым на славянских землях был такой вариант этого обряда: дожиночный сноп торжественно приносили домой и хранили в течение определённого времени, а после – ритуально уничтожали (часто сжигали во время Зимних Святок).
А.Н. Афанасьев приводит такое объяснение этого обычая: «По немецким, славянским и литовским преданиям, житные духи \Славяне дают им названия: полевой дед, полевик, гречуха, жыцень\ в летнюю половину года обитают на нивах. Когда хлеб поспеет и поселяне начинают жать или косить его, полевик бежит от взмахов серпа и косы и прячется в тех колосьях, которые еще остаются на корню; вместе с последнесрезанными колосьями он попадается в руки жнеца и в последнем = дожиночном снопу приносится на гумно или в дом земледельца. Вот почему дожиночный сноп наряжают куклою и ставят его на почетном месте, под образами. (…) Верят, что пребывание ее в доме приносит хозяину, его семье и житницам божье благословение. Большею же частью кукла эта сберегается только до времени посева: тогда ее обмолачивают и добытыми из нее зернами осеменяют поля — с тою целью, чтобы житный дух, за­ключенный в последнем снопе, мог возродиться и заявить свою благотворную силу в новых всходах» .
Возможно, дожиночный сноп считался вместилищем души Предка – в пользу этой версии говорят некоторые его названия («Дед», «Баба») и его присутствие на поминальной трапезе в навечерие Коляды. Это предположение не противоречит представлениям о снопе как месте обитания полевого духа – Мирча Элиаде в «Очерках сравнительного религиоведения» пишет о зимних святках у германцев: «(…) из последнего снопа, сжатого в прошлом году, делают изображение мужчины, женщины, петуха, козы или другого животного. Знаменательно, что эти животные, которыми принято олицетворять «силу» растительности, олицетворяют и духов умерших – вплоть до того, что в некоторый момент становится невозможным различить, символизирует ли животное души тех, кого уже нет, или воплощает собой силы земли и растительности» .
Быть может, славяне считали последний сноп изображением Божества. В Древней Греции аналогом славянской (и общеевропейской) Матери Пшеницы была Богиня Деметра (чьё имя, согласно версии В. Маннхардта, означает Мать Ячменя). А.Н. Афанасьев отмечает, что некоторые Божества германцев сходны по функциям с полевыми духами: «житный дед сближается с Одином, а житная баба, kornmutter, с frauGode, Гольдою или Бертою. И Один, и frauGode чествуются, как податели земного плодородия; и тому, и дру­гой поселяне оставляют на лугах и нивах часть нескошенной травы и несжатого хлеба; frauGode сидит в колосистом жите, и последний сноп называется Erntewod; чтобы Гольда (frauHolle) не поедала хлеба из житниц, для нее оставляют на ниве три несрезанных колоса» . Шотландцы называли дожиночный сноп Старой Жёнушкой (Кайллеах) или Девой; при этом в кельтской мифологии есть Богини Кайллеах и Бригид (один из вариантов перевода этого имени — «Невеста»). Бригид – Божество плодородия и света; Кайллеах – одноглазая ведьма, насылающая бури и губящая живое. Наконец, в белорусском фольклоре есть персонаж, олицетворяющий собой Осень – Жыцень. Имя этого Божества происходит от слова «жито» и совпадает с названием полевых духов. Жыцень «появляется на нивах и огородах, после снятия хлеба и овощей, и осматривает: все ли убрано, как следует в добром хозяйстве. Заприметив много колосьев, не срезанных или оброненных жнецами, он собирает их, связывает в сноп и переносит на участок того хозяина, у которого хлеб убран начисто, с бережливостью; вследствие этого на будущий год там, где Жыцень подобрал колосья, оказывается неурожай, а там, куда перенёс он связанный сноп, бывает обильная жатва» .
Обряды с «бородой» и последним (или первым) снопом, предположительно, являются разновидностями одного и того же ритуала – об этом говорит их несомненное сходство. Славянские названия «бороды»: «коза» и «перепёлка» имеют многочисленные аналоги в фольклоре европейских народов, где дух поля часто считается имеющим облик животного, и последние колосья в поле носят соответствующее название – «Ржаной Волк», «Петух», «Жатвенный Козёл» и т.п.
Духам (или Божествам) – покровителям полей на Руси и по всей Европе приносились жертвы: растительные, животные или человеческие (от последних остались отголоски в фольклоре). По-видимому, жертва при этом обычно уподоблялась Божеству (или духу) урожая в одной из его форм, а жертвоприношение воспроизводило его «гибель» во время жатвы – ведь зерно в древности считали своего рода телом, воплощением этого Бога или духа: поэтому европейские крестьяне говорили о жнеце, сжавшем последний сноп, что он убил Хлебного Человека (Быка, Зайца и т.п.), а римляне называли хлеб именем Богини плодородия – Цереры. В обряде жертвоприношения разные ипостаси могли сливаться: снопу придавали человекоподобную форму, жертвенного петуха обвязывали колосьями и т.д.
После завершения жатвы жницы катались по земле, чтобы вернуть себе силы, истраченные во время работы. При этом говорили:«Жнивка-жнивка, отдай мою силку на пест, на колотило, на молотило, на кривое веретено!» Есть сведения, что после уборки урожая крестьяне ходили босиком по горящей соломе или раскалённым углям – совершали очистительный обряд.
полностью: http://kolohod.narod.ru/rechi/rechi_zhatva.html

13 серпня, лета 4417 от О.С.В.
Власкин Е.А.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Афанасьев А.Н. Поэтические воззрения славян на природу. Том I.Афанасьев А.Н. Поэтические воззрения славян на природу. Том III.
Байбурин А.К. Ритуал в традиционной культуре. СПб.: Наука. 1993.
Богумил Мурин. Велесова Книга: Боги и Предки. Источник:
Жатва (отрывок из книги «Жили-были»). Источник:
Зеленин Д.К. Спасова борода. Источник:
Миролюбов Ю.П. Сакральное Руси. М.: АДЕ Золотой Век, 1996.
Мирча Элиаде. Очерки сравнительного религиоведения. М.: Ладомир, 1999.
Полин Кампанелли. Возвращение языческих традиций. Источник:
Терещенко А. Быт русского народа. Ч. IV, V. М.: Русская книга, 1999.

Источник