Судьба без почвы почва без судьбы

Судьба без почвы и почва без судьбы. Передача 5-я.

Москва 30-40-х годов XIX века, русская деревня и русская дворянская усадьба – таково место действия очередной программы об истории русского самопознания.
«Вот Русь-то, вот она, настоящая Русь-то», — радостно восклицал Константин Аксаков, глядя на Московский Кремль. Именно с этого живого чувства предания, с ощущения красоты и поэзии русской жизни начиналась история славянофильства. Братья Аксаковы, Хомяков, братья Киреевские не любили Петербург, с недоверием относились к имперской власти и доктрине официальной народности. Они искали живое национальное сознание и настоящую, подлинную народность. Ради этого Пётр Киреевский ездил по городам и весям, собирая и записывая русские песни. Ради этого члены славянофильского кружка, встречаясь по вечерам в московских гостиных, задавали друг другу самые трудные вопросы и спорили. Бесконечно спорили между собой и со своими оппонентами — западниками. Однако позиции сторон оказались слишком непримиримыми, и споры закончились разрывом, — очередным расколом русского культурного пространства.

Видео располагается на стороннем видеохостинге, оно может быть удалено без нашего ведома.
Если видео отсутствует, напишите об этом в комментариях.

Краткая историческая справка

В условиях реакции и репрессий против революционной идеологии широкое развитие получила либеральная мысль. В размышлениях об исторических судьбах России, ее истории, настоящем и будущем родились два важнейших идейных течения 40-х гг. XIX в.: западничество и славянофильство. Представителями славянофилов были И.В. Киреевский, А.С. Хомяков, Ю.Ф. Самарин и многие др. Наиболее выдающимися представителями западников выступали П.В. Анненков, В.П. Боткин, А.И. Гончаров, Т.Н. Грановский, К.Д. Кавелин, М.Н. Катков, В.М. Майков, П.А. Мельгунов, С.М. Соловьев, И.С. Тургенев, П.А. Чаадаев и др. По ряду вопросов к ним примыкали А.И. Герцен и В.Г. Белинский.

И западники, и славянофилы были горячими патриотами, твердо верили в великое будущее своей России, резко критиковали николаевскую Россию.

Особенно резко славянофилы и западники выступали против крепостного права. Причем западники — Герцен, Грановский и др. — подчеркивали, что крепостное право — лишь одно из проявлений того произвола, который пронизывал всю русскую жизнь. Ведь и “образованное меньшинство” страдало от беспредельного деспотизма, тоже было в “крепости” у власти, у самодержавно-бюрократического строя. Критикуя российскую действительность, западники и славянофилы резко расходились в поисках путей развития страны. Славянофилы, отвергая современную им Россию, с еще большим отвращением смотрели на современную Европу. По их мнению, западный мир изжил себя и будущего не имеет (здесь мы видим определенную общность с теорией “официальной народности”).

Славянофилы отстаивали историческую самобытность России и выделяли ее в отдельный мир, противостоящий западу в силу особенностей русской истории, религиозности, русского стереотипа поведения. Величайшей ценностью считали славянофилы православную религию, противостоящую рационалистическому католицизму. Славянофилы утверждали, что у русских особое отношение к властям. Народ жил как бы в “договоре” с гражданской системой: мы — общинники, у нас своя жизнь, вы — власть, у вас своя жизнь. К. Аксаков писал, что страна обладает совещательным голосом, силой общественного мнения, однако право на принятие окончательных решений принадлежит монарху. Примером такого рода отношений могут стать отношения между Земским собором и царем в период Московского государства, что позволило России жить в мире без потрясений и революционных переворотов, типа Великой французской революции. “Искажения” в русской истории славянофилы связывали с деятельностью Петра Великого, который “прорубил окно в Европу”, нарушил договор, равновесие в жизни страны, сбил ее с начертанного богом пути.

Славянофилов часто относят к политической реакции в силу того, что их учение содержит три принципа “официальной народности”: православие, самодержавие, народность. Однако следует отметить, что славянофилы старшего поколения истолковывали эти принципы в своеобразном смысле: под православием они понимали свободное сообщество верующих христиан, а самодержавное государство рассматривали как внешнюю форму, которая дает возможность народу посвятить себя поискам “внутренней правды”. При этом славянофилы защищали самодержавие и не придавали большого значения делу политической свободы. В то же время они были убежденными демократами, сторонниками духовной свободы личности. Когда в 1855 г. на престол вступил Александр II, К. Аксаков представил ему “Записку о внутреннем состоянии России”. В “Записке” Аксаков упрекал правительство в подавлении нравственной свободы, приведшей к деградации нации; он указывал, что крайние меры могут только сделать в народе популярной идею политической свободы и породить стремление к ее достижению революционным путем. Ради предотвращения подобной опасности Аксаков советовал царю даровать свободу мысли и слова, а также возвратить к жизни практику созыва Земских соборов. Идеи предоставления народу гражданских свобод, отмены крепостного права занимали важное место в работах славянофилов. Неудивительно поэтому, что цензура часто подвергала их преследованиям, мешала свободно выражать свои мысли.

Западники, в отличие от славянофилов, русскую самобытность оценивали как отсталость. С точки зрения западников, Россия, как и большинство других славянских народов, долгое время была как бы вне истории. Главную заслугу Петра I они видели в том, что он ускорил процесс перехода от отсталости к цивилизации. Реформы Петра для западников — начало движения России во всемирную историю.

В то же время они понимали, что реформы Петра сопровождались многими кровавыми издержками. Истоки большинства самых отвратительных черт современного ему деспотизма Герцен видел в том кровавом насилии, которым сопровождались петровские реформы. Западники подчеркивали, что Россия и Западная Европа идут одинаковым историческим путем, поэтому Россия должна заимствовать опыт Европы. Важнейшую задачу они видели в том, чтобы добиться освобождения личности и создать государство и общество, обеспечивающие эту свободу. Силой, способной стать двигателем прогресса, западники считали “образованное меньшинство”.

При всех различиях в оценке перспектив развития России западники и славянофилы имели схожие позиции. И те, и другие выступали против крепостного права, за освобождение крестьян с землей, за введение в стране политических свобод, ограничение самодержавной власти. Объединяло их также и негативное отношение к революции; они выступали за реформистский путь решения основных социальных вопросов России. В процессе подготовки крестьянской реформы 1861 г. славянофилы и западники вошли в единый лагерь либерализма. Споры западников и славянофилов имели большое значение для развития общественно-политической мысли. Они являлись представителями либерально-буржуазной идеологии, возникшей в дворянской среде под влиянием кризиса феодально-крепостнической системы. Герцен подчеркнул то общее, что соединяло западников и славянофилов — “физиологическое, безотчетное, страстное чувство к русскому народу” (“Былое и думы”).

Либеральные идеи западников и славянофилов пустили глубокие корни в русском обществе и оказали серьезное влияние на следующие поколения людей, искавших для России пути в будущее. В спорах о путях развития страны мы слышим отзвук спора западников и славянофилов по вопросу о том, как соотносятся в истории страны особенное и общечеловеческое, чем является Россия — страной, которой уготована мессианская роль центра христианства, третьего Рима, или страной, которая представляет собой часть всего человечества, часть Европы, идущая путем всемирно-исторического развития.

Источник

Кто мы? Судьба без почвы и почва без судьбы

Передачи из цикла «Кто мы?» Феликса Разумовского, посвящённые идеологии русского почвенничества и патриотизма.

Судьба без почвы и почва без судьбы. Передача 1-я.

Судьба без почвы и почва без судьбы. Передача 2-я.
Молодой литератор Николай Карамзин и адмирал Александр Шишков были совсем не похожи. Карамзин совершил своё знаменитое путешествие по Европе, издал «Письма русского путешественника» и мечтает о том, чтобы европейские философы задавали тон русской жизни. Шишков, напротив, пытался создать культурные и языковые барьеры западному влиянию и мечтал о возвращении в прошлое. Александру I настроения Карамзина были гораздо ближе.

Судьба без почвы и почва без судьбы. Передача 3-я.
«Только теперь я узнал смысл слова «Отечество»», — говорили современники Карамзина, обсуждая его «Историю государства Российского». Участие в издании этого многотомного труда принимал император Александр I. Историк пользуется его особым доверием, и они дружески беседуют во время прогулок по Царскосельскому парку. При этом многие преобразования Александра Карамзин подвергает крайне резкой критике: эти преобразования не соответствуют самобытному строю русской жизни. В этом смысле особенно уродливыми и беспочвенными оказываются так называемые военные поселения — любимое детище императора. Император не был благодарным читателем и слушателем Карамзина. Но уроки историка очень пригодились Пушкину. Они помогли поэту совершить важнейшее открытие в своей жизни. Оказавшись в Михайловском, Пушкин открывает Русский мир.

Судьба без почвы и почва без судьбы. Передача 4-я.
В царствование Николая I в России была сформулирована теория официальной народности. Утверждается новое видение будущего России. Впервые после Петра I это будущее связывается с народом, национальной почвой и самобытностью. Самое поразительное при этом, что основной изъян этого проекта коренился в его беспочвенности. Не только сам государь Николай Павлович был человеком западной культуры, но и разработчик новой доктрины Сергей Уваров в своей работе опирался на современные ему политические программы немецких националистов.

Судьба без почвы и почва без судьбы. Передача 5-я.
Москва 30-40-х годов XIX века, русская деревня и русская дворянская усадьба – таково место действия очередной программы об истории русского самопознания. «Вот Русь-то, вот она, настоящая Русь-то», — радостно восклицал Константин Аксаков, глядя на Московский Кремль. Именно с этого живого чувства предания, с ощущения красоты и поэзии русской жизни начиналась история славянофильства. Братья Аксаковы, Хомяков, братья Киреевские не любили Петербург, с недоверием относились к имперской власти и доктрине официальной народности. Они искали живое национальное сознание и настоящую, подлинную народность. Ради этого Пётр Киреевский ездил по городам и весям, собирая и записывая русские песни. Ради этого члены славянофильского кружка, встречаясь по вечерам в московских гостиных, задавали друг другу самые трудные вопросы и спорили. Бесконечно спорили между собой и со своими оппонентами — западниками. Однако позиции сторон оказались слишком непримиримыми, и споры закончились разрывом, — очередным расколом русского культурного пространства.

Судьба без почвы и почва без судьбы. Передача 6-я.
В середине XIX века в историю русского самопознания была вписана самая яркая и значительная глава. Своеобразным манифестом почвенничества стала знаменитая «Пушкинская речь» Достоевского, прочитанная им в июне 1880 года на пушкинских торжествах в Москве. В этой речи, восторженно встреченной самыми известными деятелями русской культуры, Достоевский открывает тайну русского самопознания: чтобы понять Россию, нужно обратиться к творчеству её гения.

Судьба без почвы и почва без судьбы. Передача 7-я.
В 60-70-е годы XIX века в России начинаются широкие преобразования, известные как «Великие реформы». Одновременно русская интеллигенция решает спасать обездоленное русское крестьянство по-своему: начинается хождение в народ с целью «расшевелить мужиков» и поднять их на народную революцию. Ложное и нежизненное дело — такой приговор вынесет Иван Сергеевич Тургенев в своём последнем романе «Новь». Из этого исторического тупика придётся искать выход императору Александру III. Власть, пытаясь нащупать национальную почву, меняет политический курс.

Судьба без почвы и почва без судьбы. Передача 8-я.
«…Мы – потомки Минина!», — выкрикивали нижегородские погромщики в июне 1905 года, избивая представителей местной интеллигенции и евреев. Подобные выступления так называемых «черносотенцев» тогда прокатились по всей России. Затем пришло время черносотенных союзов и крайне правых монархических организаций, из которых самой многочисленной и влиятельной был Союз русского народа. Членам Союза и вообще черносотенцам симпатизировал сам император Николай II и большая часть его Двора. С премьер-министром Петром Аркадьевичем Столыпиным лидеры черносотенцев не смогли найти общий язык. Монархия надеялась одолеть революцию с помощью черносотенного национализма.

Судьба без почвы и почва без судьбы. Передача 9-я.
Судьба деревни как главного источника национальной жизни – такова тема последней программы цикла. Начиная с 1950-х годов процесс так называемого «раскрестьянивания» принимает в России обвальный характер. «Колхоз переделал крестьянина», — говорит один из персонажей рассказа Александра Яшина «Рычаги». Этот рассказ станет одной из многочисленных попыток советских писателей понять и изменить судьбу деревенского мира. Современник Яшина Фёдор Абрамов создаёт целую эпопею разрушения своего родного села Верколы – тетралогию «Пряслины». Криком души и жестом отчаяния станет для Абрамова знаменитое открытое письмо землякам «Чем живём-кормимся», которое осенью 1979 года ненадолго привлечёт внимание советского общества к жизни деревни.

Источник

Кто мы? Судьба без почвы и почва без судьбы

В Ригу приехал известный российский историк, писатель, телеведущий и внук латышского стрелка Феликс Разумовский. Феликс Вельевич провёл открытую встречу с рижанами в медиа-клубе «Культурная линия» под названием «Кто мы?» Писатель поднял ряд проблемных вопросов и вызовов связанных с русским культурным кодом и вместе с жителями латвийской столицы постарались ответить на вопрос, что же такое русская цивилизация.

Получилось неплохое продолжение темы русской цивилизации от смены историков Крымского форума «Таврида», только тема перебралась севернее, в Балтийские страны, только вместо жителей полуострова вспомнили Пруссию, остзейских немцев.

Правды ради стоит сказать, что сегодня было гораздо больше антисоветских ноток, сильная ностальгия по Первой мировой войне, белому движению. Историк рассказал и о том, что СССР как раз ставило своей задачу изменить культурный код, искусственно создать советского человека и тем самым сломать русскую культуру, хотя все попытки вторгнуться в русский культурный код терпят неудачу.

И.. на встрече накаляются эмоции, уже завязалась дискуссия, появляются всё новые и новые вопросы: где и когда зародилась русская цивилизация и почему сейчас вообще принято делать акцент на то, что существуют «обычные» нации и «цивилизации», а Феликс Вельевич очень скептичен, например, о происхождении Украины как таковой.

Досталось и русскому язычеству до крещения Руси, она приравнена к неудачам, а зарождение русского культурного кода появилось уже после крещения. «Язычество не давало роста для личности, для государства, это было главной причиной почему язычество проиграло и произошло Крещение Руси», — восклицает историк. Много дискуссий и воды утекло о де-монстризации русской культуры и государства.

«Нам всё время говорили — вот Россия, это такой монстр, кого-то присоединял, отсоединял территории. (..) Это совершенно неправда. Слово Империя может быть наполнено совершенно разного содержания.», — считает Феликс Вельевич, — «Российская Империя не имела ничего общего с Британской Империей. И дело не в том, что британцы имели морские территории по всему миру. Дело в том, что Россия она никогда не эксплуатировала эти окраинные территории. Она не создавала такой ситуации, когда исчезали целые народы.»

Кстати, нынешний российский министр культуры Владимир Мединский в своё время тоже выступал в Риге на медиа-клубе до того как стал главой Минкульта. Вот теперь и у нас в Риге поговаривают, что следующим министром культуры России может стать Феликс Разумовский.

Источник