Своеобразное стремление людей поблагодарить духов нивы за собранный урожай

Своеобразное стремление людей поблагодарить духов нивы за собранный урожай

ГАМАЮН — Орловская Славянская община ССО СРВ запись закреплена

Праздник Спожинки (Дожинки, Зажинки) у славян был связан со сбором урожая зерна. Обряды совершали в день, когда заканчивали уборку хлеба. Окончив жатву, «завивали бороду»- завязывали последнюю горсть стеблей веночком, чтобы сила земли не скудела. Потом катались по земле, восстанавливая силы, потерянные во дни страды. Потом с последним снопом торжественно шли домой, распевая песни. Жали мы, жали,
Жали, пожинали,—
Жнеи молодые,
Серпы золотые,
Нива долговая,
Постать широкая;
По месяцу жали,
Серпы поломали,
В краю не бывали;
В краю не бывали,
Людей не видали. В этот день благодарят Даждьбога Трисветлого и Мать Сыру Землю за урожай, приносят требы Макоши (Матери Урожая) . В пору двоеверия на Руси 15 серпеня/августа отмечали Успение Пресвятой Богородицы. Женщины, окончив жатву, катались по стерне и приговаривали: «Жнивка-жнивка, отдай мою силку — на пест, на колотило, на кривое веретено!» — возвращая себе при помощи этого заклинания отданную ими Земле (ниве, жниве) силу. В некоторых губерниях Спожинки праздновались в один день с Хлебным Спасом (16 серпеня/августа). В некоторых губерниях сей праздник именовался Госпожинками — в честь «Госпожи Матери Урожая» (Макоши — в древности, Матери Пресвятой Богородицы — во времена двоеверия).
В некоторых губерниях, где Имя Велеса (Волоса) не стёрлось в памяти народной за века так называемого двоеверия, обычай оставлять в поле сплетённые особым образом колоски «Волосу на бородку» сохранился вплоть до XX в. Кое-где колосья заплетали («заламывали») святому Николаю, отчасти заменившему в эпоху двоеверия в народном сознании Велеса: «Миколе на бородку, чтобы святой угодник на будущий год не оставил нас без урожая», а рядом закапывали в землю хлеб и соль. К середине августа на всей славянской земле заканчивается жатва, уборка и переработка урожая пшеницы, ячменя, проса и других зерновых культур, а также заготовка семян на будущий сезон. Отсюда и название праздника — Спожинки (дожинки, обжимки). Последний сноп жнут молча, чтобы не беспокоить дух поля, который переселяется в него.
Спожинки – Праздник окончания жатвы, а такоже Ореховый, Яблочный и Медовый Спас.

«Уж мы вьем, вьем бороду У Велеса на поле.
Завиваем бороду У Велеса да на широком.
На ниве великой, Да на горе высокой,
На земле чернопахотной.
Вейся, вейся, борода Бородушка, вейся
Сусек наполняйся!».

На зачине волхвы-жрецы славят Велеса, поднимая над головой горшок с просом: Основная славянская Страва в Спожинки: каша, мед, яблоки, хлеб.

«Щедры Велесе Зри на ны с небеси
Житом одари Поле возроди
Благо дари веси.
То Влес ущаше праотце наше Земе раяте,
А злаки сеяте, А жняте вена венища
А цтеть го яко отце Божска».

Это Велес учил праотцов наших землю пахать, и злаки сеять, и жать венки на полях страдных, и ставить снопы в жилище, и чтить Его как Отца божьего. В этот день освещают мед, яблоки и зерно. После зачина начинается веселый пир (запрещено употреблять в пищу говядину). Основная славянская Страва в Спожинки: каша, мед, яблоки, хлеб
Праздники сбора урожая связаны у нас не только с жатвой, хотя и зовут август месяц «жнивень» или «серпень», а есть и другие дары природы нынче. Перед самым праздником спожинки – первый спас, Медовый. 14 августа празднуем Медовый спас, на другой день, 15 августа – спожинки начинаются. Неспроста так вышло!

Медовый спас, Пчелиный день, Лакомка. С Медового спаса начинают сбор свежего мёда, первый раз лакомятся им. В каждой деревне ставят на стол ароматные соты со сладким, тягучим мёдом. На Медовый спас даже нищий медком полакомится. А на спожинки, праздник совместной жатвы, важное дело – угощение гостям. Вот и выходит, что за столом со свежим мёдом, медовыми блинами да кашей, легче о совместной жатве уговориться. Совместный стол на спожинки обряд непременный. Радостно вместе трудиться – радостно и песни вечером за общим столом петь!
«На горушке на крутой,
На раздольице широкой
А стоит народ всей толпой
Глядит народ толоку.
А чья это толока?
Богатого мужика,
Богатого мужика, —
Акимова толока».
Такую песню поют у нас во время Спожинок. Что за толока такая? Толока – вид совместной помочи, когда собираются жители деревни на общую работу. Коли до Спожинок, праздника середины жатвы, рожь у кого на поле не убрана, уговаривались с соседями о помочи. Коли и у соседей поле не сжато – вместе работали сперва для одного хозяйства, после – для другого.

На толоку собирались все, особо молодые женщины её любили. Совместная жатва – время с подругами повидаться. Жали весело да радостно, с песнями, шутками. Вечером непременно за общий стол собирались. На Спожинки приходили к столу девушки да парни, допущенные на вечерки, заглядывали в гости молодухи, недавно вышедшие замуж, приходили старики издали посмотреть на веселье молодежи.
Всякий славянский праздник свой обряд имеет. На Спожинки, праздник совместной жатвы, и обряды для общего блага да для вхождения в люди.

В некоторых районах на Спожинки отмечали малое водосвятие. Чистили колодцы и впервые набирали воду из новых колодцев. Купали скот в реках, передавая домашней скотине силу воды да очищая её от худа. Сами после Спожинок уж не купались.

Спожинки – один из праздников одевания поневы. Коли какая девушка уж готова в поневу прыгнуть, с нетерпением ждет Спожинки. После обряда надевания поневы на Спожинки девушка впервые допускалась к вечеркам и к осенним супрядкам. Коли успеет девушка к Спожинкам пройти обряд надевания поневы – может участвовать и в общей толоке. А после неё вечерами молодежь всегда собирается петь да гулять, устраивает вечерки. Для молодой девушки, готовой стать невестой – лучшее время себя и в работе, и на гулянье показать.
В старину говаривали: дайте Боги, чтобы на другое лето был хороший урожай!
Пусть и ваш урожай с каждым годом всё больше будет!
Други с собой на праздник наш берите все испеченное пироги, блины, расстегаи, мед, молоко да яблоки — праздным добрым застольем отблагодарим Богов за щедрость к нам. Ежели кто не сможет прибыть и дома праздник захочет отметить, то спеките пирог или каравай или же хлеб как на требу мы возлагаем и прославляя Богов, которые данному празднеству наипаче потворствуют с медом, молоком и яблоками и чаем травным откушайте с настроением добрым эти яства! Да буде Вам и Родам Вашим Благо!

Источник

Своеобразное стремление людей поблагодарить духов нивы за собранный урожай

Жа́тва — процесс уборки злаковых культур, один из наиболее ответственных периодов в хозяйственном цикле земледельцев, относящихся к хлебу как к высшей ценности; в обрядовом комплексе, сопровождавшем жатву, особенно выделяются ритуалы, отмечающие её начало (зажинки) и конец (обжинки, дожинки).

Слово «жатва» происходит от глагола жать, жму; сожимать, жменя (горсть) — обычно рожь, пшеницу, ячмень повсюду жали серпом сжимали рукой и подсекали серпом), считалось большим грехом косить пшеницу косой. Если плохую пшеницу нельзя было сжать серпом, её брали в жменю (горсть) и вырывали с корнем.

Славянские обычаи
Хотя время уборки урожая определялось в каждой местности климатическими и погодными условиями, тем не менее во многих местах её стремились приурочить к календарным праздникам, близким по срокам к жатве. Например, у русских начинали уборку яровых со дня Прокопия-жатвенника 8 (21) июля или после Ильина дня 20 июля (2 августа) (ср.: «Илья лето кончает, жито зажинает»).

С периодом жатвы связан обширный комплекс обрядов и магических ритуалов. Они не приурочивались к определенной дате, а зависели от времени созревания злаков. Жертвенные обряды проводились, чтобы отблагодарить землю-матушку за долгожданный урожай. С помощью магических действий участники обряда стремились вернуть земле плодородие, обеспечивая урожай будущего года. Кроме того, обряд имел практическое значение: жницам требовался перерыв в работе.
В ряде мест до начала жатвы хозяева ходили в поле смотреть, поспело ли зерно и пора ли приступать к жатве (ср. бел. название обычая «оглядины жита»). Перед жатвой совершался также крестный ход на ниву, которую священник окроплял святой водой и благословлял.

Начало жатвы (зажин, зажинки ) было обставлено целым рядом ритуалов и магических действий, из которых главным считался правильный выбор зажинщицы», т.е. такой жницы, которая славилась надёжным здоровьем, силой, ловкостью, «лёгкой рукой».

Зажин
При зажине с помощью магии защищали работников от болей в пояснице и руках: приступавшие к Ж. затыкали за пояс первые сжатые колосья; опоясывались растениями или колосьями ржи с приговором: «Как матушка рожь стала год, да не устала, так моя спинушка жать бы не устала»; первой горстью срезанных колосьев потирали спину; затыкали на спине за пояс дубовую ветку, «чтобы спина была крепкая как дуб»; зажинали левой рукой, перевязанной красной нитью; кисти рук и ручку серпа обвязывали красной шерстяной ниткой или накручивали на правую руку жгут из житных стеблей; «катались» по ниве и т.п. Почти повсеместно соблюдался запрет забивать серп в землю, чтобы не спровоцировать болей в пояснице. Нельзя было также передавать его один другому из рук в руки: для передачи другому лицу серп клали на землю.
После окончания жатвы хлеба во многих местах хозяйка дома выходила на поле и несколько раз каталась по последней полосе, приговаривая: «Нива, нива, отдай мою силу». Считалось, что после этого обряда земля отдает женщине потраченные во время жатвы силы.

Обряд первого снопа — именинника
Начало жатвы отмечалось особым обрядом первого снопа — именинника. Его жала старшая в семье женщина. Утром она молилась, шла в поле и жала три снопа. Их укладывали на поле крестом, сверху клали кусок черного хлеба с солью и икону Спасителя. Жница возвращалась домой, и только после этого на поле выходили остальные жницы. В северных районах обряд первого снопа производили коллективно. До него также не приступали к жатве: считалось, что иначе Господь накажет потерей урожая.
Собранный сноп обвязывали лентами, украшали цветами и ставили под иконами в переднем углу. Когда жатва заканчивалась, первый сноп скармливали домашним животным, часть зерен прятали до следующего сева и подсыпали в первую пригоршню зерна.

Поскольку жатва воспринималась как роды земли, хлеб жали только женщины, во многих областях мужчинам запрещалось подходить к полю до окончания жатвы. По полосе двигались в строгом порядке — вначале хозяйка дома, за ней дочери, затем снохи. Меняться местами или брать чужой серп не разрешалось.

Начало зажинок, как правило, сопровождалось специальными заговорными формулами. Первые сжатые колосья несли освящать в церковь, торжественно вносили в амбар или в дом, ставили под иконы, где оставляли их до молотьбы. Иногда день накануне жатвы отмечался общими празднествами и угощениями.

Важная роль при зажине отводилась магии, защищавшей работников от болей в пояснице и руках.

Другой восточно-славянский жатвенный ритуал — обвязывание пучками злаковых стеблей любого, кто первый раз появился в поле, не будучи участником жатвы. Часто он совершался по отношению к хозяину поля наёмными жнецами или лицами, приглашёнными для толочной работы.

В период жатвы соблюдались особые правила поведения и запреты . Чтобы не навлечь грозы и пожаров на собранный в поле хлеб, прекращали работы в те календарные праздники, которые приходились на время страды (например, дни Бориса и Глеба, Пантелеймона-Зажимного, св. Павла и др.); в эти дни старались не зажигать в домах огня и даже не топили печи (см. Ильин день, Огненная Мария, Пантелеймон Целитель). Выходить на жатву следовало каждый день чисто вымытым и в белой одежде; запрещалось увязывать в сноп колосья, сжатые другой жницей, чтобы «не завязать у неё будущих детей». При уходе с недожатого участка поля оставляли с края две горсти колосьев, положенных крест-накрест (в.-слав.).

Если в текущем году в семье был покойник, то первый снопок, срезанный при зажине, не вносили в дом, а бросали его прямо в поле, «каб мыши i птушкi памянули нябожчыка». Во многих славянских традициях сохранились представления о том, что в несжатых колосьях скрываются обитающие в злаках полевые духи или души умерших родственников.

Обряд вождения колоска
В некоторых районах жатва открывалась обрядом вождения колоска. В нем участвовали только девушки и молодые женщины, вышедшие замуж в текущем году. Главным действующим лицом была девочка девяти — двенадцати лет, ее одевали в нарядный сарафан, голову украшали цветочным венком и яркими лентами.

Подойдя к полю, девушки становились парами друг за другом, соединив руки наподобие ворот. Девочка шла между ними, поочередно дотрагиваясь до головы каждой участницы. Как только она проходила мимо пары, девушки расцепляли руки и становились вперед, продолжая дорожку. Процессия медленно передвигалась вокруг поля, где колосились рожь или пшеница.
Иногда девушки держали в руках березовые поленья или прутья. Обойдя поле, процессия останавливалась, передняя пара вместе с девочкой подходила к колосьям. Девочка срывала несколько колосьев и бежала к деревне, разбрасывая стебли по дороге. В ряде случаев упавшие на землю колосья использовали для гадания. Если колос поднимал неженатый мужчина, он должен был жениться в ближайший мясоед (период между Успенским и Рождественским постами).
Во время работы женщины пели песни. Пение помогало организовать ритмический темп работ, каждая строчка в жатвенной песне заканчивалась высоким возгласом «у» или «гу»:

Толока
Жатву старались закончить как можно быстрее, пока не осыпалось зерно. Поэтому нередко хлеб дожинали «всем миром», выходя на одно поле. По дороге на толоку (совместную работу) и домой пели песни, в которых обращались к зерну:

Когда заканчивали жать поле, землю благодарили и просили ее передать часть своей силы:
Нивка, нивка,
Дай мою силку на другую нивку.

Обряд обнимания «козы»
Окончание жатвы сопровождалось особым обрядом обнимания «козы». Старшая жница оставляла небольшую круглую площадку несжатых колосьев, вокруг нее и внутри тщательно выпалывали траву, оставшиеся колосья связывали наверху. Так получался небольшой шалашик, называвшийся «козой». Одновременно приносили дар матери-земле: в середину шалашика клали ломоть хлеба, посыпанного солью, и все присутствующие читали молитву, благодаря Бога за то, что благополучно завершили жатву.
Затем начиналось гадание: старшая жница садилась на землю спиной к «козе», около нее складывали все серпы. Взяв в руки по серпу, жница кидала их через голову. Если серп при падении втыкался в землю, то это считалось недобрым предзнаменованием. Если серп падал плашмя или оказывался неподалеку от «козы», то этой жнице предсказывали долгую жизнь.

Обряд женитьбы серпа
Когда все поля были сжаты, совершали обряд женитьбы серпа. Жницы благодарили серп за то, что он помог им собрать хлеб и не обрезал руку.

Серп обматывали пучком ржи или пшеницы так, чтобы колосья свешивались с острия. Потом серпом несколько раз кололи землю, приговаривая:

Обряд пожинальной бороды
На каждом поле оставляли несжатым пучок колосьев, его называли пожинальной бородой и предназначали одному из христианских святых: Илье Пророку, Николаю Чудотворцу или Георгию Победоносцу. Стебли свисали жгутом, колосья втаптывали в землю и сверху клали кусок хлеба, посыпанного солью. При этом женщина приговаривала:

Считалось, что в оставленной на поле бородке сохранялась плодородящая сила зерна. Её стремились отдать земле, чтобы обеспечить плодородие в будущем году.
Чтобы не обидеть землю, последний сноп всегда жали молча и, не произнося ни слова, уносили домой. Этому снопу приписывалась магическая сила. Внося дожинный сноп в дом, хозяйка произносила приговор:

Зерно из снопа хранили весь год. В начале сева его подсыпали в сетево, после обмолота солому скармливали заболевшим животным.

В разных регионах хлеба созревали в разное время в зависимости от климатических условий. В южной части России жатву начинали уже в середине июля — с праздника Казанской иконы Божьей Матери, в средней полосе — с Ильина дня или со дня свв. Бориса и Глеба (24 июля / б августа), а на севере — ближе к середине августа. Первой поспевала озимая рожь, за ней яровые хлеба, овес, а потом гречиха.

Жала, жала я овес,
Перешла на гречу.
Если милого увижу —
Я к нему навстречу.

Уборка урожая считалась делом девушек и замужних женщин. Однако главными жнеями были девушки. Сильные, крепкие, ловкие, они легко справлялись с довольно трудной работой.

Жатву полагалось начинать всем в один день. Перед этим женщины выбирали из своей среды зажинальщицу, которая совершит символический зажин поля. Чаще всего это была женщина средних лет, хорошая жница, с «легкой рукой». Рано утром, тайком от всех, она бежала на поле, сжинала три небольших снопа, приговаривая, например, так:

Кыш, полышко, на конец,
Как татарский жеребец!
Бежи и ржи, уминай и рви
И у поля конец ищи!
Выбежи, выбежи,
Нам волюшку дай!
Мы пришли с вострыми серпами,
С белыми руками,
С мягкими хребтами!

После этого зажинальщица укладывала снопы крест-накрест на краю поля, а рядом оставляла кусочек хлеба с солью для Матери-Земли и иконку Спасителя для предохранения урожая от нечистой силы.

На жатву выходила вся женская половина семьи во главе с хозяйкой. Девушки и женщины надевали особую жатвенную одежду — подпоясанные белые холщовые рубахи, украшенные по подолу и на рукавах красным тканым или вышитым узором. В некоторых селах верхнюю часть рубахи шили из яркого ситца, а нижнюю — из холста, который прикрывали красивым фартуком. Головы повязывали ситцевыми платками. Жатвенная одежда была очень нарядной, соответствующей столь важному дню, когда Мать-Земля родит урожай. При этом одежда была еще и удобной для работы, свободной, в ней было не жарко под летним солнцем.

Первый день жатвы начинался с общей молитвы семьи на своей полосе. Жницы работали на поле в определенном порядке. Впереди всех шла хозяйка дома, приговаривая: «Благослови, Боже, ниву зажать! Дай, Господи, спорыньи и легкости, доброго здоровья!» (Народная традиционная культура Псковской области. С. 65). По правую руку от нее шла старшая дочь, за ней по старшинству — остальные дочери, а за ними снохи. Первый сноп полагалось сжать старшей в семье дочери, чтобы она осенью вышла замуж: «Первый снопик жать — жениха наживать». Верили, что первая пясточка срезанных стеблей ржи и первый собранный из них сноп обладают «спором», «споркостью» — особой жизнедающей силой, так необходимой будущей хозяйке и матери.

На поле жнеи отправлялись после того, как солнце осушит росу. Хлеб, покрытый росой, жать было нельзя, чтобы зерно и солома не сгнили до обмолота. Девушки вместе шли на поле, пели песни, которые получили название жатвенных. Главной темой песен была несчастная любовь:

Рано-рано наше подворьице зарастает.
Заросло-зацвело наше подворьице травою-муравою.
То не травушка в поле, не муравушка, розовы цветочки.
Там цвели в поле цветочки, цвели, да повяли.
Любил парень красну девицу, да покинул.
Покинувши девчонку, над ней насмеялся.
Ты не смейся, парень, над девчонкой, ты еще сам холост.
Холост-неженатый, нету жены взятой.

Во время работы девушкам петь не полагалось — это была прерогатива только замужних женщин. Замужние женщины обращались в песнях к Богу, ниве, солнцу, полевым духам с просьбой о помощи:

Да унеси, Боже, тучу грозовую,
Да спаси, Боже, ниву трудовую.

Крестьянские поля (полосы) располагались рядом. Жницы могли видеть, как работают соседки, перекликаться друг с другом, подбадривать уставших, укорять ленивых. Песни перемежались так называемым гуканьем, то есть криками, возгласами «У-у!», «Эй!», оханьем-уханьем. Гуканье было столь сильным, что его можно было услышать в отдаленных от полей деревнях. Весь этот многоголосный шум красиво назвали «пением жнивы».

Чтобы к вечеру была выполнена определенная часть работы, отстающих подгоняли: «Подтягай! Подтягай! Тяни! Тяни козу-то свою!» Каждая девушка старалась нажать побольше снопов, опередить своих подруг, а не попасть в отстающие. Над ленивыми смеялись, кричали: «Девка! Кила тебе!» — а ночью на полосу нерадивым девушкам «ставили килу»: втыкали в землю палку с привязанным к ней пуком соломы или старым лаптем. По качеству и быстроте работы определяли, «работлива» ли девушка, будет ли она хорошей хозяйкой дома. Если жница оставляла за собой несжатую бороздку, то говорили, что у нее «мужик будет нутрец»; если снопы получались большие, то и мужик будет большой, если ровные и красивые, то богатый и трудолюбивый. Чтобы работа спорилась, девушки приговаривали: «Полоска в край, как белый зай, кыш, погоняй, кыш, погоняй!» (Морозов И. А., Слепцова И. С. С. 119), а чтобы не уставать, перепоясывались жгутиком из стеблей со словами: «Как матушка рожь стала год, да не устала, так и моя спинушка жать бы не устала» (Майков Л. Н. С. 204).

Работа заканчивалась, когда солнце склонялось к закату и жнива покрывалась росой. Оставаться на поле после захода не разрешалось: по поверью, это могло помешать умершим предкам «гулять по полям и радоваться урожаю». Перед уходом с недожатой полосы полагалось для предохранения ее от порчи положить крест-накрест две горсточки стеблей. Серпы, спрятав, обычно оставляли в поле, а не несли их в дом, чтобы не накликать дождь.

После трудового дня девушки опять собирались в стайку и все вместе отправлялись отдыхать, распевая про несчастную любовь:

Песни пела, грудь болела,
Сердце надрывалося.
По лицу катились слезы —
С милым расставалася.

Услышав громкое пение, появлялись парни, которые заигрывали с девушками в расчете на их благосклонность. Шутки парней порой бывали довольно грубоватыми. Например, парни пугали девушек, неожиданно нападая на них из-за кустов, или ставили «кляпцы»: перевязывали верхушки трав, росших по обе стороны дорожки, по которой шли девушки. В темную пору девушки могли не заметить ловушки, падали, вызывая радостный смех парней.

Дальше шли вместе, а девушки «припевали» парням невест:

У нас Марьюшка садом шла,
У нас Васильевна зеленым.
Заглядел ее Иван-молодец:
«Вот идет моя ценная, красотою неоценная.
Всю деревеньку насквозь прошел,
Краше-лучше я Марии не нашел.
Ты, Марьюшка, душечка,
Обойми меня радостно,
Поцелуй меня, пожалуйста, в уста».

Жатву старались завершить все в один день. Если кто-либо не справлялся вовремя, ему на помощь спешили соседи. Это было вызвано естественным желанием помочь соседу, а также тем, что несжатые полосы мешали вывозу снопов с полей на гумно и выпасу скота, который выпускали на пожню.

Окончание тяжелой страдной работы отмечалось очень празднично. Девушки и женщины исполняли дожинальные песни, в которых славили ниву и Бога:

А слава Богу
До нового году,
Слава Богу,
Ниву пожали,
Страду пострадали!
Слава Богу
До нового году!

В последний день жатвы проводилось множество обрядов. Их суть заключалась в том, чтобы поблагодарить поле за урожай, попросить его плодоносить на будущий год и взять от поля здоровье себе и своим близким. В одних селах девушки и женщины становились в круг, брали серпы, поднимали их вверх и просили: «Уроди, Господи! на будущий год, чтоб рожь была стеной». В других благодарили за работу серп, навивая на него стебельки ржи: «Спасибо, серяпок, что меня ты поберег, теперь я тебя поберегу, пшеницей накормлю».

Почти по всей России был распространен обычай «завивать бороду», то есть специально оставленные на поле несжатыми колосья завязывали лентами или заплетали в косичку, а под ними на землю клали кусок хлеба с солью. «Бороду» завязывала хозяйка дома в присутствии всех жниц семьи. Девушкам разрешалось перед началом обряда сжать несколько пясточек, оставленных Илье на бороду колосьев. Если девушка сжинала парное количество колосьев — это означало, что на Покров к ней приедут сваты, если нечетное — придется ждать сватов до зимнего мясоеда. После этого девушки уходили веселиться своей стайкой, а бабы, взявшись за руки, начинали приплясывать вокруг бороды, произнося заклинание:

Уж мы вьем, вьем бороду
У Гаврилы на поле,
Завиваем бороду
У Васильевича да на широком,
У Васильевича да на широком.
На нивы великой,
На полосы широкой,
Да на горы на высокой,
На земле чернопахотной,
На землице на пахотной.

После уборки всех хлебов в деревне устраивалась коллективная трапеза с пивом, вареным мясом, «отжиночными» пирогами, яичницей. Девушки и парни, посидев вместе со всеми, отправлялись на гулянье и веселились до самого утра.

Жатва

С периодом жатвы был связан целый комплекс обрядов и магических ритуалов. Они не были приурочены к определенной дате, а зависели от времени созревания злаков. Жертвенные обряды проводились, чтобы отблагодарить землю-матушку за долгожданный урожай. С помощью магических действий участники обряда стремились вернуть земле плодородие, чтобы на будущий год урожай удался. Кроме того, обряд имел практическое значение: жницам требовался определенный перерыв в работе.

Начало жатвы отмечалось особым обрядом «первого снопа». Первый сноп, называемый именинником, жала старшая в семье женщина. Сноп обвязывали лентами, украшали цветами, а затем ставили под иконами в переднем углу. Когда жатва заканчивалась, сноп скармливали домашним животным, а часть зерен прятали до следующего сева. Эти зерна через год подсыпали в первую пригоршню зерна.

Жатву старались закончить как можно быстрее, пока из колосьев не осыпалось зерно. Поэтому нередко хлеб дожинали всем миром, выходя на одно поле.

Окончание жатвы сопровождалось особым обрядом «обнимания козы». Старшая жница оставляла небольшую круглую площадку не сжатых колосьев, вокруг нее и внутри тщательно выпалывали траву, оставшиеся колосья связывали наверху. Так получался небольшой шалашик, называвшийся «козой». В середину шалашика клали ломоть хлеба, посыпанного солью: приносили дар Матери-земле.

После этого начиналось гадание: старшая жница садилась на землю спиной к «козе», около нее складывали серпы. Взяв в руку по одному серпу, жница кидала их через голову. Если серп при падении втыкался в землю, то это считалось недобрым предзнаменованием. Если серп падал плашмя или оказывался неподалеку от козы, то его хозяйке предсказывали долгую жизнь.
Когда все поля были сжаты, совершали обряд женитьбы серпа. Жницы благодарили серп за то, что он помог им собрать хлеб и не обрезал руку.

На каждом поле оставляли несжатым пучок колосьев — его называли пожинальной бородой. Для этого стебли свивали жгутом, а колосья втаптывали в землю. Затем сверху клали кусок хлеба, посыпанного солью.

Считалось, что в оставленной на поле бородке сохранялась плодородящая сила зерна, ее стремились отдать земле, чтобы обеспечить плодородие земли в будущем году.
Чтобы не обидеть землю, последний сноп всегда жали молча, потом, не произнося ни слова, уносили домой. Этому снопу приписывалась магическая сила. Зерно из снопа хранили весь год.

Источник