Жатва
Жа́тва — процесс уборки злаковых культур, один из наиболее ответственных периодов в хозяйственном цикле земледельцев, относящихся к хлебу как к высшей ценности; в обрядовом комплексе, сопровождавшем жатву, особенно выделяются ритуалы, отмечающие её начало (зажинки) и конец (обжинки, дожинки).
Содержание
Народные обычаи
Обычно рожь, пшеницу, ячмень повсюду жали серпом, считалось большим грехом косить пшеницу косой. Если плохую пшеницу нельзя было сжать серпом, её вырывали с корнем. Гречиху, овёс, горох почти всегда косили косой.
Хотя время уборки урожая определялось в каждой местности климатическими и погодными условиями, тем не менее во многих местах её стремились приурочить к календарным праздникам, близким по срокам к жатве. Например, у русских начинали уборку яровых со дня Прокопия-жатвенника 8 (21) июля или после Ильина дня 20 июля (2 августа) (ср.: «Илья лето кончает, жито зажинает»).
В ряде мест до начала жатвы хозяева ходили в поле смотреть, поспело ли зерно и пора ли приступать к жатве (ср. бел. название обычая «оглядины жита»). Перед жатвой совершался также крестный ход на ниву, которую священник окроплял святой водой и благословлял (рус).
Начало жатвы (зажин, зажинки) было обставлено целым рядом ритуалов и магических действий, из которых главным считался правильный выбор зажинщицы», т.е. такой жницы, которая славилась надёжным здоровьем, силой, ловкостью, «лёгкой рукой».
Начало зажинок, как правило, сопровождалось специальными заговорными формулами. Первые сжатые колосья несли освящать в церковь, торжественно вносили в амбар или в дом, ставили под иконы, где оставляли их до молотьбы (см. Колос, Сноп, «Борода»). Иногда день накануне жатвы отмечался общими празднествами и угощениями.
Важная роль при зажине отводилась магии, защищавшей работников от болей в пояснице и руках.
Другой восточно-славянский жатвенный ритуал — обвязывание пучками злаковых стеблей любого, кто первый раз появился в поле, не будучи участником жатвы. Часто он совершался по отношению к хозяину поля наёмными жнецами или лицами, приглашёнными для толочной работы.
В период жатвы соблюдались особые правила поведения и запреты . Чтобы не навлечь грозы и пожаров на собранный в поле хлеб, прекращали работы в те календарные праздники, которые приходились на время страды (например, дни Бориса и Глеба, Пантелеймона-Зажимного, св. Павла и др.); в эти дни старались не зажигать в домах огня и даже не топили печи (см. Ильин день, Огненная Мария, Пантелеймон Целитель). Выходить на жатву следовало каждый день чисто вымытым и в белой одежде; запрещалось увязывать в сноп колосья, сжатые другой жницей, чтобы «не завязать у неё будущих детей». При уходе с недожатого участка поля оставляли с края две горсти колосьев, положенных крест-накрест (в.-слав.).
Если в текущем году в семье был покойник, то первый снопок, срезанный при зажине, не вносили в дом, а бросали его прямо в поле, «каб мыши i птушкi памянули нябожчыка».
Во многих славянских традициях сохранились представления о том, что в несжатых колосьях скрываются обитающие в злаках полевые духи или души умерших родственников [1] .
Источник
Жатва уборка урожая
Всякий хозяин желает иметь зерно спелое, всхожее, возможно полное (не щуплое), ровное и с естественной окраской. По этим внешним признакам обыкновенно судят о доброкачественности хлебных зерен. А так как такие зерна получаются от растений, достигших полной зрелости, то казалось бы, что вопрос о времени уборки решается просто: убирать всякий хлеб следует тогда, когда органическое развитие зерна закончилось, т. е. питание его материнским растением прекратилось. Но на практике соблюдение этого правила представляет немало затруднений: 1) не все колосья созревают одновременно: более крупные — скорее, более мелкие — медленнее; 2) на одном и том же колосе зерна созревают также не одновременно: на вершине колоса ранее, нижележащие — позже; 3) когда зерно закончило свое развитие, оно содержит много влаги, которая сильно испаряется, что обыкновенно сопровождается уничтожением связи зерна с растением, отчего хлеб осыпается (течет). Такая утечка зерна ускоряется особенно в жаркую погоду, а еще более, когда после дождя наступают жары; 4) при больших посевах Ж. может затянуться, а потому или придется нести большие потери, если ждать полной зрелости на всех участках, или начинать Ж. возможно заблаговременно; наконец, 5) понятия о разных степенях зрелости зерен довольно субъективны. Поэтому, как у агрономов-писателей, так и у практиков представления о поре Ж. очень разноречивы.
Все вышесказанное требовало строго научной разработки вопроса, но она явилась сравнительно недавно. Такая работа впервые произведена была в сельскохозяйственном институте при университете в Галле, по инициативе и под руководством директора института, профессора Кюна, доктором Антоном Новацким и носит следующее заглавие: «Исследования о созревании хлеба с замечаниями о лучшей поре Ж.» («Untersuchungen über das Reifen des Getreides nebst Bemerkungen über den zweckmässigsten Zeitpunct zur Ernte» von D-r Anton Nowacki, Галле, 1870). Хотя автор работал с одним только хлебным растением, а именно с пшеницей, тем не менее все его выводы могут относиться и ко всем другим хлебам и даже отчасти и не к хлебным растениям. В процессе созревания хлебных зерен Новацкий и другие различают несколько стадий зрелости, а именно:
1) Зрелость молочная , которая отчасти различается и у наших хозяев; так, они говорят: зерно в молочке. Поле в этот период вызревания зерен зелено, но стебли внизу начинают уже желтеть; нижние листья отмерли, а верхние еще зелены, но с наклонностью к желтению; узлы на стеблях еще зелены и сочны; цвет зерна зеленоватый, но облекающие его пленки показывают наклонность к желтизне; содержимое зерен напоминает молочную тягучую кашицу. Объем зерен в этом состоянии наибольший, но при сушении они сильно сморщиваются.
2) Зрелость желтая. Все поле получает желтый вид, стебель и листья пожелтели. В зернах совершенно исчезла зеленая окраска; молочной консистенции тоже более нет. Мучнистая середина зерна еще мягка, но сравнительно уже довольно окрепла. Зерно можно мять, как воск, или скатывать в шарик, но в то же время от ногтя оно ломается. Последний признак Новацкий считает самым характерным для желтой спелости. Ему удалось довольно точно определить тот момент, когда питание зерна прекращается. В это время зерно легко разламывается ногтем, и этот момент наступает тогда, когда крахмальные зерна и протоплазма уже высохли, но стенки клеточек еще мягки и водянисты.
3) Зрелость полная. Стебли совершенно сухие. Зерно окончательно стало мучнисто или стекловидно и получило свою природную окраску; от ногтя больше уже не разламывается так легко, как во время желтой зрелости, но настолько еще упруго, что легко сгибается и так же легко выделяется из пленок.
4) Зрелость мертвая. Зерно твердо и хрупко, хотя и разламывается, но с трудом и притом на твердые куски. Солома темно-красная, а больше желто-грязная и хрупкая.
Такие градации в процессе созревания хлебных зерен установил Новацкий на основании самых точных микроскопических наблюдений над развитием пшеничного зерна, начиная с момента оплодотворения его зародышевой клетки, что и дало ему возможность подметить все изменения, которые совершаются в зерне по мере его образования, в зависимости от питания материнским растением. Произведенные затем физические и химические исследования зерен, достигших той или другой степени зрелости, дали исследователю возможность установить различие в строении зерен и в количестве их главнейших составных частей. Наконец, сравнительные опыты над прорастанием семян различной зрелости и дальнейшим развитием образовавшихся из них растений позволяют судить до некоторой степени о большей или меньшей всхожести и надежности зерен для обеспечения урожайности высеваемых семян в различные периоды их зрелости. Из множества таблиц, помещенных в названном труде г-на Новацкого, приведем для наглядного представления содержания в зернах воды, изменения объема и т. п. в различные периоды их зрелости следующую таблицу:
Содержание воды в % от общего веса
Объем 100 зерен, в куб. см
Вес сухого вещества в 100 зернах, в граммах
Источник
Значение слова «жатва»
1. Уборка хлебов серпами, косами или жатвенными машинами. Жатва яровых.□ Видит солнышко — Жатва кончена: Холодней оно Пошло к осени. Кольцов, Урожай. Не хватало рук для жатвы: соседний однодворец — порядился доставить жнецов по два рубля с десятины и надул самым бессовестным образом. Тургенев, Отцы и дети. || Время уборки хлебов. Наступила жатва.
2. Сжатые хлеба; урожай. Обильною жатвой награждается — труд пахаря. С. Аксаков, Семейная хроника.
3. Устар. Спелые хлеба на корню. Я ехал посреди плодоносных нив и цветущих лугов. Жатва струилась, ожидая серпа. Пушкин, Путешествие в Арзрум. Внимаю ль песни жниц над жатвой золотою. Н. Некрасов, Элегия.
Источник (печатная версия): Словарь русского языка: В 4-х т. / РАН, Ин-т лингвистич. исследований; Под ред. А. П. Евгеньевой. — 4-е изд., стер. — М.: Рус. яз.; Полиграфресурсы, 1999; (электронная версия): Фундаментальная электронная библиотека
ЖА’ТВА, ы, мн. нет, ж. 1. Действие по глаг. жать 2 . Не хватило рук для жатвы. || Время уборки хлебов. До жатвы ждать недолго. || Готовые для уборки хлебные растения (книжн.). Ж. струилась, ожидая серпа. Пшкн. 2. перен. Обильный сбор, выгодное приобретение в результате какой-н. работы (книжн.) Простодушие зрителей дало фокуснику богатую жатву.
Источник: «Толковый словарь русского языка» под редакцией Д. Н. Ушакова (1935-1940); (электронная версия): Фундаментальная электронная библиотека
Жатва
1. хутор в Неклиновском районе Ростовской области
жа́тва
1. с.-х. уборка, срезание злаков серпами, косами или машинами
2. перен. время уборки хлебов
3. сжатые хлеба; урожай ◆ Пшеница росла в рост человека, рожь и яровые хлеба давали всегда обильную жатву. Ф. В. Булгарин, «Воспоминания», 1846—1849 г. ◆ Но человек, собирая жатву или плоды, не может не думать о том — не уничтожает ли он на будущее время произрастания хлеба или плодов? Л. Н. Толстой, «Что такое религия и в чём сущность её?», 1902 г. ◆ Хлеб нынче обещает жатву изрядную. Озимые отменные; яровые, бог даст, поправятся. Ужо снимете у барыни полевину — вот вы и с сеном. М. Е. Салтыков-Щедрин, «Деревенский пожар», 1886 г.
Делаем Карту слов лучше вместе
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать Карту слов. Я отлично умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: кронштейн — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Источник
Жатва, уборка урожая
Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. — С.-Пб.: Брокгауз-Ефрон . 1890—1907 .
Полезное
Смотреть что такое «Жатва, уборка урожая» в других словарях:
Жатва уборка урожая — Так называется время уборки преимущественно хлебных растений (пшеницы, ржи, овса, ячменя и др.). Крестьяне чаще называют время уборки хлебов жнитвом. Время Ж. или жнитва озимых хлебов приходится на июль, самый жаркий обыкновенно в году месяц.… … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона
Уборка урожая — Ручная уборка урожая в Индии … Википедия
уборка урожая — ▲ сбор ↑ урожай уборка (# урожая). убирать. уборочный (# страда). хлебоуборочный. свеклоуборочный. хлопкоуборочный. сбор урожая. собирать. обобрать (# сливы с дерева). снять. оборыш. рвать. нарвать (# редиски). ▼ жатва … Идеографический словарь русского языка
жатва — ▲ уборка урожая ↑ полевые культуры жатва уборка урожая с полей (# хлебов). жать (# рожь). жнец. жница. жнея. уборка хлебов. молотьба. молотить. обмолот. обмолотить. сторновать. триеровать. сноп. стог. солома. омет. сенокос. косовица. покос.… … Идеографический словарь русского языка
ЖАТВА — уборка урожая зерновых культур. При однофазной уборке урожая (прямое компилирование) Ж. совмещается с обмолотом и осуществляется зерноуборочным комбайном; при двухфазной (раздельная уборка) созревшие культуры вначале скашивают жатками, затем… … Сельско-хозяйственный энциклопедический словарь
Жатва — У этого термина существуют и другие значения, см. Жатва (значения). Н. К. Пимоненко. Жатва на Украине. 1896 … Википедия
жатва — жатва, уборка урожая зерновых культур. При однофазной уборке урожая (прямое комбайнирование) Ж. совмещается с обмолотом и осуществляется зерноуборочным комбайном; при двухфазной (раздельная уборка) созревшие культуры вначале скашивают жатками,… … Сельское хозяйство. Большой энциклопедический словарь
Жатва — косовица, срезание с корня созревших зерновых (в т. ч. зернобобовых и крупяных) культур; см. Уборка урожая … Большая советская энциклопедия
жатва — ы; ж. 1. Уборка урожая хлебов (серпами, жатками, хлебоуборочными комбайнами). Ж. яровых. Вовремя завершить жатву. С жатвой нельзя ждать ни дня. Работали на жатве. // Время уборки хлебов. Наступила ж. 2. Сжатые хлеба, урожай. Богатая, обильная ж.… … Энциклопедический словарь
жатва — ы; ж. см. тж. жатвенный 1) а) Уборка урожая хлебов (серпами, жатками, хлебоуборочными комбайнами) Жа/тва яровых. Вовремя завершить жатву. С жатвой нельзя ждать ни дня. Работали на жатве … Словарь многих выражений
Источник
Жать урожай что это
Жа́тва — процесс уборки злаковых культур, один из наиболее ответственных периодов в хозяйственном цикле земледельцев, относящихся к хлебу как к высшей ценности; в обрядовом комплексе, сопровождавшем жатву, особенно выделяются ритуалы, отмечающие её начало (зажинки) и конец (обжинки, дожинки).
Слово «жатва» происходит от глагола жать, жму; сожимать, жменя (горсть) — обычно рожь, пшеницу, ячмень повсюду жали серпом сжимали рукой и подсекали серпом), считалось большим грехом косить пшеницу косой. Если плохую пшеницу нельзя было сжать серпом, её брали в жменю (горсть) и вырывали с корнем.
Славянские обычаи
Хотя время уборки урожая определялось в каждой местности климатическими и погодными условиями, тем не менее во многих местах её стремились приурочить к календарным праздникам, близким по срокам к жатве. Например, у русских начинали уборку яровых со дня Прокопия-жатвенника 8 (21) июля или после Ильина дня 20 июля (2 августа) (ср.: «Илья лето кончает, жито зажинает»).
С периодом жатвы связан обширный комплекс обрядов и магических ритуалов. Они не приурочивались к определенной дате, а зависели от времени созревания злаков. Жертвенные обряды проводились, чтобы отблагодарить землю-матушку за долгожданный урожай. С помощью магических действий участники обряда стремились вернуть земле плодородие, обеспечивая урожай будущего года. Кроме того, обряд имел практическое значение: жницам требовался перерыв в работе.
В ряде мест до начала жатвы хозяева ходили в поле смотреть, поспело ли зерно и пора ли приступать к жатве (ср. бел. название обычая «оглядины жита»). Перед жатвой совершался также крестный ход на ниву, которую священник окроплял святой водой и благословлял.
Начало жатвы (зажин, зажинки ) было обставлено целым рядом ритуалов и магических действий, из которых главным считался правильный выбор зажинщицы», т.е. такой жницы, которая славилась надёжным здоровьем, силой, ловкостью, «лёгкой рукой».
Зажин
При зажине с помощью магии защищали работников от болей в пояснице и руках: приступавшие к Ж. затыкали за пояс первые сжатые колосья; опоясывались растениями или колосьями ржи с приговором: «Как матушка рожь стала год, да не устала, так моя спинушка жать бы не устала»; первой горстью срезанных колосьев потирали спину; затыкали на спине за пояс дубовую ветку, «чтобы спина была крепкая как дуб»; зажинали левой рукой, перевязанной красной нитью; кисти рук и ручку серпа обвязывали красной шерстяной ниткой или накручивали на правую руку жгут из житных стеблей; «катались» по ниве и т.п. Почти повсеместно соблюдался запрет забивать серп в землю, чтобы не спровоцировать болей в пояснице. Нельзя было также передавать его один другому из рук в руки: для передачи другому лицу серп клали на землю.
После окончания жатвы хлеба во многих местах хозяйка дома выходила на поле и несколько раз каталась по последней полосе, приговаривая: «Нива, нива, отдай мою силу». Считалось, что после этого обряда земля отдает женщине потраченные во время жатвы силы.
Обряд первого снопа — именинника
Начало жатвы отмечалось особым обрядом первого снопа — именинника. Его жала старшая в семье женщина. Утром она молилась, шла в поле и жала три снопа. Их укладывали на поле крестом, сверху клали кусок черного хлеба с солью и икону Спасителя. Жница возвращалась домой, и только после этого на поле выходили остальные жницы. В северных районах обряд первого снопа производили коллективно. До него также не приступали к жатве: считалось, что иначе Господь накажет потерей урожая.
Собранный сноп обвязывали лентами, украшали цветами и ставили под иконами в переднем углу. Когда жатва заканчивалась, первый сноп скармливали домашним животным, часть зерен прятали до следующего сева и подсыпали в первую пригоршню зерна.
Поскольку жатва воспринималась как роды земли, хлеб жали только женщины, во многих областях мужчинам запрещалось подходить к полю до окончания жатвы. По полосе двигались в строгом порядке — вначале хозяйка дома, за ней дочери, затем снохи. Меняться местами или брать чужой серп не разрешалось.
Начало зажинок, как правило, сопровождалось специальными заговорными формулами. Первые сжатые колосья несли освящать в церковь, торжественно вносили в амбар или в дом, ставили под иконы, где оставляли их до молотьбы. Иногда день накануне жатвы отмечался общими празднествами и угощениями.
Важная роль при зажине отводилась магии, защищавшей работников от болей в пояснице и руках.
Другой восточно-славянский жатвенный ритуал — обвязывание пучками злаковых стеблей любого, кто первый раз появился в поле, не будучи участником жатвы. Часто он совершался по отношению к хозяину поля наёмными жнецами или лицами, приглашёнными для толочной работы.
В период жатвы соблюдались особые правила поведения и запреты . Чтобы не навлечь грозы и пожаров на собранный в поле хлеб, прекращали работы в те календарные праздники, которые приходились на время страды (например, дни Бориса и Глеба, Пантелеймона-Зажимного, св. Павла и др.); в эти дни старались не зажигать в домах огня и даже не топили печи (см. Ильин день, Огненная Мария, Пантелеймон Целитель). Выходить на жатву следовало каждый день чисто вымытым и в белой одежде; запрещалось увязывать в сноп колосья, сжатые другой жницей, чтобы «не завязать у неё будущих детей». При уходе с недожатого участка поля оставляли с края две горсти колосьев, положенных крест-накрест (в.-слав.).
Если в текущем году в семье был покойник, то первый снопок, срезанный при зажине, не вносили в дом, а бросали его прямо в поле, «каб мыши i птушкi памянули нябожчыка». Во многих славянских традициях сохранились представления о том, что в несжатых колосьях скрываются обитающие в злаках полевые духи или души умерших родственников.
Обряд вождения колоска
В некоторых районах жатва открывалась обрядом вождения колоска. В нем участвовали только девушки и молодые женщины, вышедшие замуж в текущем году. Главным действующим лицом была девочка девяти — двенадцати лет, ее одевали в нарядный сарафан, голову украшали цветочным венком и яркими лентами.
Подойдя к полю, девушки становились парами друг за другом, соединив руки наподобие ворот. Девочка шла между ними, поочередно дотрагиваясь до головы каждой участницы. Как только она проходила мимо пары, девушки расцепляли руки и становились вперед, продолжая дорожку. Процессия медленно передвигалась вокруг поля, где колосились рожь или пшеница.
Иногда девушки держали в руках березовые поленья или прутья. Обойдя поле, процессия останавливалась, передняя пара вместе с девочкой подходила к колосьям. Девочка срывала несколько колосьев и бежала к деревне, разбрасывая стебли по дороге. В ряде случаев упавшие на землю колосья использовали для гадания. Если колос поднимал неженатый мужчина, он должен был жениться в ближайший мясоед (период между Успенским и Рождественским постами).
Во время работы женщины пели песни. Пение помогало организовать ритмический темп работ, каждая строчка в жатвенной песне заканчивалась высоким возгласом «у» или «гу»:
Толока
Жатву старались закончить как можно быстрее, пока не осыпалось зерно. Поэтому нередко хлеб дожинали «всем миром», выходя на одно поле. По дороге на толоку (совместную работу) и домой пели песни, в которых обращались к зерну:
Когда заканчивали жать поле, землю благодарили и просили ее передать часть своей силы:
Нивка, нивка,
Дай мою силку на другую нивку.
Обряд обнимания «козы»
Окончание жатвы сопровождалось особым обрядом обнимания «козы». Старшая жница оставляла небольшую круглую площадку несжатых колосьев, вокруг нее и внутри тщательно выпалывали траву, оставшиеся колосья связывали наверху. Так получался небольшой шалашик, называвшийся «козой». Одновременно приносили дар матери-земле: в середину шалашика клали ломоть хлеба, посыпанного солью, и все присутствующие читали молитву, благодаря Бога за то, что благополучно завершили жатву.
Затем начиналось гадание: старшая жница садилась на землю спиной к «козе», около нее складывали все серпы. Взяв в руки по серпу, жница кидала их через голову. Если серп при падении втыкался в землю, то это считалось недобрым предзнаменованием. Если серп падал плашмя или оказывался неподалеку от «козы», то этой жнице предсказывали долгую жизнь.
Обряд женитьбы серпа
Когда все поля были сжаты, совершали обряд женитьбы серпа. Жницы благодарили серп за то, что он помог им собрать хлеб и не обрезал руку.
Серп обматывали пучком ржи или пшеницы так, чтобы колосья свешивались с острия. Потом серпом несколько раз кололи землю, приговаривая:
Обряд пожинальной бороды
На каждом поле оставляли несжатым пучок колосьев, его называли пожинальной бородой и предназначали одному из христианских святых: Илье Пророку, Николаю Чудотворцу или Георгию Победоносцу. Стебли свисали жгутом, колосья втаптывали в землю и сверху клали кусок хлеба, посыпанного солью. При этом женщина приговаривала:
Считалось, что в оставленной на поле бородке сохранялась плодородящая сила зерна. Её стремились отдать земле, чтобы обеспечить плодородие в будущем году.
Чтобы не обидеть землю, последний сноп всегда жали молча и, не произнося ни слова, уносили домой. Этому снопу приписывалась магическая сила. Внося дожинный сноп в дом, хозяйка произносила приговор:
Зерно из снопа хранили весь год. В начале сева его подсыпали в сетево, после обмолота солому скармливали заболевшим животным.
В разных регионах хлеба созревали в разное время в зависимости от климатических условий. В южной части России жатву начинали уже в середине июля — с праздника Казанской иконы Божьей Матери, в средней полосе — с Ильина дня или со дня свв. Бориса и Глеба (24 июля / б августа), а на севере — ближе к середине августа. Первой поспевала озимая рожь, за ней яровые хлеба, овес, а потом гречиха.
Жала, жала я овес,
Перешла на гречу.
Если милого увижу —
Я к нему навстречу.
Уборка урожая считалась делом девушек и замужних женщин. Однако главными жнеями были девушки. Сильные, крепкие, ловкие, они легко справлялись с довольно трудной работой.
Жатву полагалось начинать всем в один день. Перед этим женщины выбирали из своей среды зажинальщицу, которая совершит символический зажин поля. Чаще всего это была женщина средних лет, хорошая жница, с «легкой рукой». Рано утром, тайком от всех, она бежала на поле, сжинала три небольших снопа, приговаривая, например, так:
Кыш, полышко, на конец,
Как татарский жеребец!
Бежи и ржи, уминай и рви
И у поля конец ищи!
Выбежи, выбежи,
Нам волюшку дай!
Мы пришли с вострыми серпами,
С белыми руками,
С мягкими хребтами!
После этого зажинальщица укладывала снопы крест-накрест на краю поля, а рядом оставляла кусочек хлеба с солью для Матери-Земли и иконку Спасителя для предохранения урожая от нечистой силы.
На жатву выходила вся женская половина семьи во главе с хозяйкой. Девушки и женщины надевали особую жатвенную одежду — подпоясанные белые холщовые рубахи, украшенные по подолу и на рукавах красным тканым или вышитым узором. В некоторых селах верхнюю часть рубахи шили из яркого ситца, а нижнюю — из холста, который прикрывали красивым фартуком. Головы повязывали ситцевыми платками. Жатвенная одежда была очень нарядной, соответствующей столь важному дню, когда Мать-Земля родит урожай. При этом одежда была еще и удобной для работы, свободной, в ней было не жарко под летним солнцем.
Первый день жатвы начинался с общей молитвы семьи на своей полосе. Жницы работали на поле в определенном порядке. Впереди всех шла хозяйка дома, приговаривая: «Благослови, Боже, ниву зажать! Дай, Господи, спорыньи и легкости, доброго здоровья!» (Народная традиционная культура Псковской области. С. 65). По правую руку от нее шла старшая дочь, за ней по старшинству — остальные дочери, а за ними снохи. Первый сноп полагалось сжать старшей в семье дочери, чтобы она осенью вышла замуж: «Первый снопик жать — жениха наживать». Верили, что первая пясточка срезанных стеблей ржи и первый собранный из них сноп обладают «спором», «споркостью» — особой жизнедающей силой, так необходимой будущей хозяйке и матери.
На поле жнеи отправлялись после того, как солнце осушит росу. Хлеб, покрытый росой, жать было нельзя, чтобы зерно и солома не сгнили до обмолота. Девушки вместе шли на поле, пели песни, которые получили название жатвенных. Главной темой песен была несчастная любовь:
Рано-рано наше подворьице зарастает.
Заросло-зацвело наше подворьице травою-муравою.
То не травушка в поле, не муравушка, розовы цветочки.
Там цвели в поле цветочки, цвели, да повяли.
Любил парень красну девицу, да покинул.
Покинувши девчонку, над ней насмеялся.
Ты не смейся, парень, над девчонкой, ты еще сам холост.
Холост-неженатый, нету жены взятой.
Во время работы девушкам петь не полагалось — это была прерогатива только замужних женщин. Замужние женщины обращались в песнях к Богу, ниве, солнцу, полевым духам с просьбой о помощи:
Да унеси, Боже, тучу грозовую,
Да спаси, Боже, ниву трудовую.
Крестьянские поля (полосы) располагались рядом. Жницы могли видеть, как работают соседки, перекликаться друг с другом, подбадривать уставших, укорять ленивых. Песни перемежались так называемым гуканьем, то есть криками, возгласами «У-у!», «Эй!», оханьем-уханьем. Гуканье было столь сильным, что его можно было услышать в отдаленных от полей деревнях. Весь этот многоголосный шум красиво назвали «пением жнивы».
Чтобы к вечеру была выполнена определенная часть работы, отстающих подгоняли: «Подтягай! Подтягай! Тяни! Тяни козу-то свою!» Каждая девушка старалась нажать побольше снопов, опередить своих подруг, а не попасть в отстающие. Над ленивыми смеялись, кричали: «Девка! Кила тебе!» — а ночью на полосу нерадивым девушкам «ставили килу»: втыкали в землю палку с привязанным к ней пуком соломы или старым лаптем. По качеству и быстроте работы определяли, «работлива» ли девушка, будет ли она хорошей хозяйкой дома. Если жница оставляла за собой несжатую бороздку, то говорили, что у нее «мужик будет нутрец»; если снопы получались большие, то и мужик будет большой, если ровные и красивые, то богатый и трудолюбивый. Чтобы работа спорилась, девушки приговаривали: «Полоска в край, как белый зай, кыш, погоняй, кыш, погоняй!» (Морозов И. А., Слепцова И. С. С. 119), а чтобы не уставать, перепоясывались жгутиком из стеблей со словами: «Как матушка рожь стала год, да не устала, так и моя спинушка жать бы не устала» (Майков Л. Н. С. 204).
Работа заканчивалась, когда солнце склонялось к закату и жнива покрывалась росой. Оставаться на поле после захода не разрешалось: по поверью, это могло помешать умершим предкам «гулять по полям и радоваться урожаю». Перед уходом с недожатой полосы полагалось для предохранения ее от порчи положить крест-накрест две горсточки стеблей. Серпы, спрятав, обычно оставляли в поле, а не несли их в дом, чтобы не накликать дождь.
После трудового дня девушки опять собирались в стайку и все вместе отправлялись отдыхать, распевая про несчастную любовь:
Песни пела, грудь болела,
Сердце надрывалося.
По лицу катились слезы —
С милым расставалася.
Услышав громкое пение, появлялись парни, которые заигрывали с девушками в расчете на их благосклонность. Шутки парней порой бывали довольно грубоватыми. Например, парни пугали девушек, неожиданно нападая на них из-за кустов, или ставили «кляпцы»: перевязывали верхушки трав, росших по обе стороны дорожки, по которой шли девушки. В темную пору девушки могли не заметить ловушки, падали, вызывая радостный смех парней.
Дальше шли вместе, а девушки «припевали» парням невест:
У нас Марьюшка садом шла,
У нас Васильевна зеленым.
Заглядел ее Иван-молодец:
«Вот идет моя ценная, красотою неоценная.
Всю деревеньку насквозь прошел,
Краше-лучше я Марии не нашел.
Ты, Марьюшка, душечка,
Обойми меня радостно,
Поцелуй меня, пожалуйста, в уста».
Жатву старались завершить все в один день. Если кто-либо не справлялся вовремя, ему на помощь спешили соседи. Это было вызвано естественным желанием помочь соседу, а также тем, что несжатые полосы мешали вывозу снопов с полей на гумно и выпасу скота, который выпускали на пожню.
Окончание тяжелой страдной работы отмечалось очень празднично. Девушки и женщины исполняли дожинальные песни, в которых славили ниву и Бога:
А слава Богу
До нового году,
Слава Богу,
Ниву пожали,
Страду пострадали!
Слава Богу
До нового году!
В последний день жатвы проводилось множество обрядов. Их суть заключалась в том, чтобы поблагодарить поле за урожай, попросить его плодоносить на будущий год и взять от поля здоровье себе и своим близким. В одних селах девушки и женщины становились в круг, брали серпы, поднимали их вверх и просили: «Уроди, Господи! на будущий год, чтоб рожь была стеной». В других благодарили за работу серп, навивая на него стебельки ржи: «Спасибо, серяпок, что меня ты поберег, теперь я тебя поберегу, пшеницей накормлю».
Почти по всей России был распространен обычай «завивать бороду», то есть специально оставленные на поле несжатыми колосья завязывали лентами или заплетали в косичку, а под ними на землю клали кусок хлеба с солью. «Бороду» завязывала хозяйка дома в присутствии всех жниц семьи. Девушкам разрешалось перед началом обряда сжать несколько пясточек, оставленных Илье на бороду колосьев. Если девушка сжинала парное количество колосьев — это означало, что на Покров к ней приедут сваты, если нечетное — придется ждать сватов до зимнего мясоеда. После этого девушки уходили веселиться своей стайкой, а бабы, взявшись за руки, начинали приплясывать вокруг бороды, произнося заклинание:
Уж мы вьем, вьем бороду
У Гаврилы на поле,
Завиваем бороду
У Васильевича да на широком,
У Васильевича да на широком.
На нивы великой,
На полосы широкой,
Да на горы на высокой,
На земле чернопахотной,
На землице на пахотной.
После уборки всех хлебов в деревне устраивалась коллективная трапеза с пивом, вареным мясом, «отжиночными» пирогами, яичницей. Девушки и парни, посидев вместе со всеми, отправлялись на гулянье и веселились до самого утра.
Жатва
С периодом жатвы был связан целый комплекс обрядов и магических ритуалов. Они не были приурочены к определенной дате, а зависели от времени созревания злаков. Жертвенные обряды проводились, чтобы отблагодарить землю-матушку за долгожданный урожай. С помощью магических действий участники обряда стремились вернуть земле плодородие, чтобы на будущий год урожай удался. Кроме того, обряд имел практическое значение: жницам требовался определенный перерыв в работе.
Начало жатвы отмечалось особым обрядом «первого снопа». Первый сноп, называемый именинником, жала старшая в семье женщина. Сноп обвязывали лентами, украшали цветами, а затем ставили под иконами в переднем углу. Когда жатва заканчивалась, сноп скармливали домашним животным, а часть зерен прятали до следующего сева. Эти зерна через год подсыпали в первую пригоршню зерна.
Жатву старались закончить как можно быстрее, пока из колосьев не осыпалось зерно. Поэтому нередко хлеб дожинали всем миром, выходя на одно поле.
Окончание жатвы сопровождалось особым обрядом «обнимания козы». Старшая жница оставляла небольшую круглую площадку не сжатых колосьев, вокруг нее и внутри тщательно выпалывали траву, оставшиеся колосья связывали наверху. Так получался небольшой шалашик, называвшийся «козой». В середину шалашика клали ломоть хлеба, посыпанного солью: приносили дар Матери-земле.
После этого начиналось гадание: старшая жница садилась на землю спиной к «козе», около нее складывали серпы. Взяв в руку по одному серпу, жница кидала их через голову. Если серп при падении втыкался в землю, то это считалось недобрым предзнаменованием. Если серп падал плашмя или оказывался неподалеку от козы, то его хозяйке предсказывали долгую жизнь.
Когда все поля были сжаты, совершали обряд женитьбы серпа. Жницы благодарили серп за то, что он помог им собрать хлеб и не обрезал руку.
На каждом поле оставляли несжатым пучок колосьев — его называли пожинальной бородой. Для этого стебли свивали жгутом, а колосья втаптывали в землю. Затем сверху клали кусок хлеба, посыпанного солью.
Считалось, что в оставленной на поле бородке сохранялась плодородящая сила зерна, ее стремились отдать земле, чтобы обеспечить плодородие земли в будущем году.
Чтобы не обидеть землю, последний сноп всегда жали молча, потом, не произнося ни слова, уносили домой. Этому снопу приписывалась магическая сила. Зерно из снопа хранили весь год.
Источник